В ГП сплошняком фейспалмы Фелтона. Стали затихать, слава богу.
В ШХ рождественский череп.
В Х-менах новая прическа Фасси.
В спн(я, блин, подписана на 2 сообщества, почему я так часто вижу их посты в своей фленте?) долбанная огромная заявка про трахающихся ежиков, каждый раз выносящая мне мозг, когда я ее вижу.
У остальных либо есть дождь или нет. И те, и другие страдают.
Такое чувство, что дайри один сплошной перепост. А у меня в голове смесь рпс по 3 фандомам с аватарками(кстати, кто-нибудь пояснит мне, почему уже третий человек на перечисления арта для аватар(мужики, женщины, актеры, руки, зонтики, ежики) удивляются именно ежикам о_О), моделей и завтрашнего рабочего теста. И ужасающее даже меня исполнение на кинк-фест. И желание поехать в Питер, благо карман греет двойная аспиранская стипендия(за август и сентябрь). Останавливает только то, что в сентябре мне после выплаты за квартиру без стипендии жить будет не на что. Да и валюту в нашей стране не найти.
И Гарри в слизерине, да
и критика сразу трех похожих один на другой дневников.
и пребывающие ПЧ. Что ж я такого сделала-то *усиленно думает* думала, из-за нового фандома. А нифига ж, из людей х только 3 человека из 17 о_О
И по Шерлоку у меня отдельный днев. Кто не знает, ссыль в эпиграфе.
надо уже ж какой-нибудь нормальный приветственный пост соорудить. или забить на него совсем...
ну вот, пост приблизился к таким размерам, при которых его никто читать не будет
вот что бывает, когда за 1 день пытаешься сделать все и сразу, запивая это все темным портером *кажется, это была тавтология?*

---

У меня дома где-то валяется грамота от 2 класса, где написано, что я читаю со скоростью 150 слов в минуту о_О
Сегодня наткнулась в Кружок любознательных на вопрос о скорости чтения и, ради любопытства, замерила по первому попавшемуся фику. 156.
гм...
а ведь про себя я с тех пор читаю гораздо быстрее...

---

Вот мой папа второй раз за год меняет работу(что странно, он перед этим 25 лет проработал на одном заводе). Зарплата его не устраивает, угу. Конечно, маме-то, несмотря на кризис, зарплату повысили...
А я смотрю на одного знакомого лодыря и недоумеваю, как с таким можно жить. Приходить с работы, а он даже посуду не вымыл. Я в плане отношений, да. И думаю, что я б так не смогла. А потом вспоминаю, как на 3-4 курсе год кормила-поила и удовлетворяла потребности на тот момент любимого мной балбеса, нигде не работающего и мающегося херней, и исправляю себя "не смогла бы. Сейчас."
Росту, видимо

@темы: дыбр

---

я тут подумала... за отпуском я не заметила, что моему дневу исполнилось два годика
Расти большой!

---

Почитала я тут в избранном про холивар с открытым письмом и банами, не скажу, что у меня какая-то позиция возникла, просто, интересно почитать, как люди ругаются. да и голова думать болит

Единственное, чего я не поняла, так это связи между любви к гей-порно с мужиками в форме, разговаривающими по-немецки, и любовью к нацизму и всему, ему сопутствующему.

---

последние исполнения с рпс-кинк феста, детишек прошу под кат не лезть!

вот этот текст нравится даже мне самой. Мои тексты я люблю, но этот теперь один из любимых. Не мой стиль, не моя лексика, но мое.

Джеймс/Майкл, установившиеся отношения, Джеймс сверху на постоянной основе, Майкла это заводит, заказчик будет счастлив, если автор опишет в подробностях, как Майкла прет с того, что Джеймс - топ. ну и, конечно же, NC очень хочется

- Я сегодня буду, - предупреждает Джеймс днем.

- Что, женушка отпустила? – ядовито отзывается Майкл.
- Мы это уже обсуждали, - спокойно отвечает Джеймс, и от этого спокойствия по телу Майкла прокатывается горячая волна: этот шотландский засранец умудряется вести себя, будто он клоун и царь в одном флаконе, ребячится, смеется, а когда надо, в нем откуда-то появляется стальной стержень. И это безумно заводит.
- Я приготовил для тебя кое-что, - шепчет Майклу на ухо Джеймс, зажав его в углу, пока на них никто не смотрит. – Тебе понравится, обещаю, - и, улыбнувшись загадочно, уходит строить из себя дурочка и дальше.
Майкл хороший актер. Он выравнивает дыхание и позирует на камеру, спокойный, умиротворенный, довольный. Это давно превратилось в маску. Фанатки часто сравнивают его с акулой, интересно, что бы они сказали, если бы узнали, что у акулы появился дрессировщик?
Женщины, эти слабые, невероятно слабые создания. Улыбнешься, скажешь пару слов и они у твоих ног. Причем в прямом смысле, с твоим членом во рту. Другое дело Джеймс. Непокорный, удивляющий стойкостью духа и неистребимой фантазией. Да, Майкл сильнее физически и в этом аспекте мог бы справиться с Джеймсом, но разве в этом есть смысл? Единственный раз, когда Майкл, разозлившись, сделал это и все же оказался сверху, секс превратился в пытку. Покорить Джеймса так и не удалось. Нет, тот не стал строить из себя жертву изнасилования, не стал лежать бревном, наоборот, понял, что от него хотят и стал активно участвовать в процессе. К концу Майкл уже не понимал, кто кого трахает. А потом, когда Майкл, пытаясь разобраться в собственных чувствах, лежал рядом, он приподнялся на локте, заглянул в глаза и, мягко улыбнувшись, спросил:
- Помогло?
Джеймс был не из тех, кто раздвигает ноги. Хотя, казалось бы… Или, может, Майкл был не из тех, перед кем Джеймс раздвигает ноги?
Джеймс умеет смотреть снизу вверх, как сверху вниз, Джеймс умеет превращать тело Майкла в желе, Джеймс умеет обращать чувство стыда от того, что Майкл ему отдается, в позитивные чувства: смотри, какой ты красивый, смотри, как я тобой упиваюсь, смотри на меня, я твой, а ты мой.
И чувство стыда куда-то девается. Да, у тебя мужественная внешность, стальные мышцы и мускулы, а он меньше, мягче, слабее. Почему же рядом с ним кажется, что наоборот?
- Мне приходится самому о себе заботиться, - заявляет Джеймс в интервью. И не лжет. Если кто-то из них нежный любовник, то это Джеймс. И от этой нежности хочется сбежать, что Майкл обычно и делает: уходит в ванную, где долго сидит, не двигаясь, на бортике ванной, слушая шум падающей воды и рассматривая в зеркало свое испуганное лицо. Чтобы потом, когда Джеймса не будет рядом, вспоминать эту его нежность, вспоминать, как он, вбивая Майкла в матрац, шептал ему, насколько тот охуенен, насколько его приятно трогать, насколько он наслаждается этим.
Каждая их встреча превращается в схватку. Не на сьемочной площадке, где Джеймс преображается свою мягкую, невероятно привлекательную версию. Иногда Майкл думает, чтобы было, будь Джеймс таким… Чарльзом. А ничего бы не было. Может, дело и дошло бы до постели, но надолго это бы не затянулось. Майкл любит доминировать, ему нравится задавать направление разговору, прикосновениям, нравится, когда стонут под его руками, но больше ему нравится стонать под Джемсом.
Майкл пробовал других. Поняв внезапно, как он зависит от этих редких, но постоянных, как эта его блядская улыбка, которой Джемс мастерски овладел на потеху публики, визитов, он пошел в бар и снял явного актива, больше, сильнее, увереннее его. И… ничего, ни следа того стыда, от которого кружит голову, тех ощущений, от которых Майкл так страдает и кайфует одновременно. Вывод прост: Джеймс давно трахает не только его задницу, но и голову. Он поселился в его мозгу и остался там неизменным раздражителем в центре удовольствия. Как разбитая в детстве коленка, от которой так и хочется оторвать запекшуюся корочку: и больно, и приятно одновременно.
Джеймс улыбается через все комнату, то Майклу, то жене. И Майкл невероятно рад, что Анн-Мари существует. Иначе Джеймс бы окончательно и бесповоротно его погубил. И Майкл не ревнует: они с Анн-Мари не соперники, а две стороны одной медали. И они нужны Джеймсу одинаково, хоть и не одинаково часто.
Интересно, Джеймс рассказал жене о их с Майклом отношениях? Иногда Майкл представляет себе, как она имеет Джеймса страпоном за это. И неизменно кончает от этих фантазий. Майкл извращенец, и ему это прекрасно известно. Ведь больше, чем своих фантазий о сексе с Джеймсом он смущается только фантазий о сексе Джеймса с его женой.
Майклу иногда хочется, чтобы Джеймс переборщил, выдал себя чем-то, сделал что-то, что Майкл не сможет ему простить. А потом Майкл сам с себя смеется, ведь представить что-то, что нельзя простить Джеймсу, он не может. А как бы хотелось быть таким же бесшабашным, как он: пошлить в эфире, заявлять о своих изменах, и только посмеиваться в ответ на злые взгляды Майкла. И остается только молчать, подстраиваться, спрятавшись за полями шляпы, за широкой улыбкой, за внешней непроницаемостью: ах, он еще мальчишка, пусть говорит, что хочет, его дело. И рассказывать об умопомрачительной Зои, которая на самом деле лишь одна из тех, что с членом во рту на коленях у его ног.
Джеймс всегда приходит сам, всегда предупреждает об этом. Они еще ни разу не трахались за кулисами, там, где их могут застать, в трейлере, где-нибудь еще: Джеймс, несмотря на свое поведение напоказ перед камерой, не дает доказательств своим словам. И это прекрасно, Майкл бы лучше сквозь землю провалился, чем позволил застукать себя с МакЭвоем. Это только его, личное чувство, которое нельзя выставлять, как экспонат в музее. Майкл даже рад, что его об этом не спрашивают, наверно, он слишком свирепо выглядел те пару раз, когда его об этом спросили.
Майкл всегда тщательно одевается перед визитом Джеймса, и тот, хоть и замечает, никогда не шутит об этом, спокойно снимая с него слой одежды за слоем. И наряжено сопит, расстегивая мелкие пуговицы и закусывает губу: сосредоточено, а не кокетливо, как для фанаток. Или, оценив напряжение Майкла, опускается на диван и хлопает ладонью рядом, и они разговаривают, сбрасывая возникающее между ними напряжение. И после этого еще хуже, уж пусть лучше имеет тело, чем мозг.

У Джеймса есть ключи от квартиры Майкла. Больше ни у кого, кроме самого Майкла. Он, конечно, уверен, что это исключительно для того, чтобы соседи не видели, как Джеймс ждет под дверью, ведь Майкл может быть, скажем, в душе. Но в глубине души оба знают, что Джеймс просто не из тех, кто ждет под дверью.
Услышав щелчок замка, Фассбендер не двигается с места, ожидая тихого «Майкл» из коридора. Он застывает в дверном проеме, разглядывая Джеймса. Тот переоделся после приема, в отличие от самого Майкла, до сих пор оставшегося в строгом костюме, просто расстегнув пиджак. Глупо, невероятно глупо, мог бы надеть те же джинсы и футболку, как Джеймс сейчас. Но… Майкл это Майкл, и ничего не может с этим поделать.
- Держи, - Джеймс впихивает ему в руки бумажный пакет. Там что-то звякает, но Майкл не смотрит внутрь: не хватало еще показать, что ему интересно. Джеймс подходит ближе и целует его, довольно целомудренно для него, просто на одно длинное-длинное мгновение касается губами.
- Не будь таким злым, - улыбается он. – Прием вполне нормально прошел.
Вполне нормально, не считая того, что Майклу пришлось мастурбировать в туалете, чтобы снять то нервное напряжение, которое возникло от обещаний Джеймса.
Майкл уходит на кухню, где сразу же заглядывает в пакет. Бутылка вина, сегодня Джеймс оригинален, обычно они пьют виски. И наручники. Крепкие на вид, с маленьким ключиком. Равенство во всем, Джеймс узнаваем. Второй ключ наверняка у него. Но шанс Майклу предоставлен, как бы смехотворно это не звучало.
Майкл открывает бутылку «подышать» и вынимает из холодильника блюдо с заранее приготовленными закусками. Немного не то, он ожидал другого, но и под вино сойдет. Подумав, он сбрасывает пиджак и, подвинув сыр, укладывает на блюдо и наручники: все же это тоже угощение.
Джеймс скучает в кресле, зарываясь пальцами в ворс ковра. Он всегда снимает носки, Майкл не знает почему, но это ему очень нравится. По крайней мере, они не забудут о них, когда они с Джеймсом… ладно уж, что там уже, когда Джеймс будет его иметь. Майкл тоже босиком, что смотрится гротескно на фоне брюк и рубашки с застегнутыми манжетами.
Майкл ставит поднос на столик и делает над собой усилие, чтобы не усмехнутся: Джеймс переводит взгляд с наручников на Майкла и улыбается.
По привычке наливая только себе, Майкл думает о том, что Джеймс сказал Анн-Мари. «Пойду потрахаюсь», - вряд ли было подходящим вариантом.
Джеймс фыркает и забирает у него бутылку. Их пальцы встречаются, и Майкла буквально встряхивает: его реакция на Джеймса уже давно печально предсказуема.
- Как прошла неделя? – светским тоном спрашивает Джеймс, делая глоток. Нервы Майкла на пределе, он не желает размениваться на какую-то чепуху. Как прошла неделя? Как всегда, в наблюдениях за тобой.
Хочется сразу перейти к делу, к прикосновениям, к тому внутреннему, а не внешнему стриптизу, ради которого Майкл и приглашает Джеймса к себе. Или тот сам приходит, какая разница, главное, что Майкл этого хочет. Но сказать об этом невозможно. Подойти, усесться ему на колени? Как ни странно, это прерогатива Джеймса. Майкл по-прежнему будет смотреться у кого-то (или перед кем-то) на коленях глупо. И не то, что бы Майкла волновало, что о нем подумают люди. Кроме Джеймса, а тот, к счастью или сожаленью, единственный зритель.
Джеймс подцепляет с тарелки наручники и крутит их на пальце. А потом поднимает голову и смотрит на Майкла. Встречается с ним глазами, и Майклу кажется, что где-то в глубине этих черных зрачков, окруженных невыносимо яркой сейчас радужкой, горит огонь. Они смотрят одни на другого, и Майкл понемногу сдает позиции, не потому что он слаб, а потому что хочет. Хочет и в такие моменты ненавидит себя. Моргает, хватает губами воздух, будто это последний вдох, и опускает взгляд.
Джеймс медленно обходит стол и останавливается рядом с креслом Майкла.
- Хочешь? – спрашивает его взгляд.
- Очень, - безмолвно отвечает Майкл.
Джеймс садится сверху, удобно устраиваясь на его бедрах, и целует его. Тяжесть сверху кажется настолько правильной, что Майкл вовсе не удивлен, что минуту спустя он подставляет шею, которая никогда не была его эрогенной заной, под мелкие зубы и полные губы, которые были бы созданы для минета, принадлежи они какому-нибудь другому Джеймсу. Джеймсу, о котором Майкл может только фантазировать.
Майкл послушно заводит руки за спину, когда Джеймс прижимается к нему близко-близко, касаясь грудью, животом, пахом, смотрит расфокусированным взглядом. В глазах двоится: лицо Джеймса всего в паре сантиметров – и Майкл зажмуривается. Холода наручников Майкл не чувствует, Джеймс защелкивает их поверх манжет. Рубашка трещит на груди, Майкл чувствует, как Джеймс расстегивает пуговицы, мурлыча что-то на своем непередаваемом шотландском диалекте. Майкл выгибается дугой, запрокидывая голову и вжимая запястья собой в мягкую спинку кресла. В некоторой степени этому способствуют заведенные за спину руки, в большей же хозяйничающие на шее губы и оглаживающие бока, ласкающие, будто играющие на его теле руки.
Джеймс проводит ладонями по его плечам, сдвигая рубашку к предплечьям, и прикусывает кожу у ключицы. Еще одна не обнаруживающаяся никем, кроме Джеймса, эрогенная зона.
- Скучал по мне? – шепчет Джеймс. – Знаю, скучал.
Как по такому скучать? Они и так каждый день, а то и не по разу, видятся. Разве можно соскучиться по этому балбесу? Особенно когда дает интервью, глаза б его не видели.
Конечно, скучал.
Майкл стонет, потом вспоминает, где он, с кем он, и замолкает. Майкл не стонет, стонут, извиваются от желания, вскрикивают от невероятно ярких ощущений только слабаки. Не Майкл.
- Я хочу тебя слышать, - проговаривает Джеймс, потираясь об него колючей щекой. – Майкл, ты сегодня был просто великолепен. Уверен, тебя захочет вся Англия. И даже больше. А принадлежишь ты мне. Мне, слышишь?
Не будешь же выражать свое несогласие в такой момент? И Майкл только согласно мычит, толкаясь бедрами вверх. Улыбка Джеймса чувствуется на физическом уровне, не открывая глаз.
Вжикает молния на ширинке. Майкл облегченно выдыхает, ему казалось, что Джеймс так и не сделает этого, продолжая издеваться над ним через брюки.
Естественно, Майкл надевает белье. Было бы ради кого этого не делать. И это вовсе не по-женски, что бы там кто-то не думал.
«Кто-то» снимает с него брюки и трусы, и Майкл открывает глаза, чтобы увидеть склоненную над его пахом темноволосую голову. Горячее дыхание задевает член, тот распрямляется, поднимаясь, и задевает щеку Джеймса. Тот кратко целует головку и убирает голову, отбрасывая в сторону брюки Майкла. Уверенная рука ложится на член и поглаживает большим пальцем чувствительное местечко. Майкл непроизвольно раздвигает ноги. Так совсем неудобно, но ему плевать на это, когда его ласкают так правильно и необходимо в эту минуту.
Губ касаются пальцы. Майкл сжимает губы плотнее: он не будет…
Все же будет. Он облизывает их и упивается каждым моментом. Он потом забудет об этом. Он умеет забывать, специально научился.
Ноги на подлокотниках, скрепленные наручниками руки за спиной, пальцы внутри, какое еще унижение подготовил ему Джеймс?
- Открой глаза. Смотри, - приказывает тот, и Майкл делает, что сказано. Видно плохо, но это и не важно: он смотрит в глаза. Кажется, еще немного, и он начнет читать мысли, как герой Джеймса. Майкл видит, как шевелятся губы, но ничего не слышит, концентрируясь на ощущениях.
Джеймс раз за разом попадает куда надо. Натренировался, подлец. Майкл извивается, стонет, кажется, просит.
Забыть потом, непременно забыть.
- Еще? – спрашивает Джеймс, читает Майкла по губам.
Убить, потом непременно убить.
И ухмыляется, ласкает, целует, лопочет какие-то пошлые нежности, слизывает с лица пот, слезы. Какие слезы, их там быть не должно. Майкл не плачет, он не Эрик. Не Эрик!
Майкл безумно толкается, насаживается сам, это охрененно неудобно, даже больно. Руки затекли, спина будто из не пригнанных друг к другу кусочков, задница горит, смазка-то в спальне, они туда обычно все же добирались. Презервативы тоже там, хотя, может, Джеймс взял их с собой… когда он раздевался, Майкл не помнит, еще бы он помнил, а ведь попадает прямо туда, гад, Майкл и сам не находит это место сразу, не то чтобы он искал, никто не находит, только Джеймс, «кончишь так», это же пытка, ну, Джеймс, помоги, чертовы наручники…
- Красивый, хороший, не молчи, ты такой…
Джеймс шумно дышит, толкается, ему тоже неудобно, кресло невысокое, наверно, подушку с дивана взял, вот тебе и Джеймс на коленях. Рад? Невьебенно рад, по-видимому, и только картинка – Джеймс перед тобой, как все эти женщины, в чьих объятьях ты пытался его забыть – не вырисовывается. Только наоборот. А твои губы вовсе не созданы для минета. Может, только ты так думаешь…
Майкл воет, хорошо, что тут толстые стены и привычные соседи. Давно пора купить себе дом. Что за мысли на грани оргазма? И сознание уплывает.
Слабак. Но как хорошо-то.
- Люблю, - выдыхает Джеймс. Что за сопливые сентиментальности?
И почему от них его уносит за грань.
Пульсация члена внутри передается всему телу. Джеймс лежит сверху и дышит часто и поверхностно.
- Извини, - он поднимается, на щеках лихорадочный румянец, на животе разводы спермы Майкла.
- Куда ты задевал ключ? – спрашивает он.
- А у тебя нет? – находит силы на вопросительный тон Майкл. И, в ответ на кивок, добавляет, - в кармане брюк.
Сняв наручники, Джеймс стаскивает Майкла на пол. Не зря тот покупал ковер с таким длинным ворсом.
Джеймс утыкается куда-то ему в висок, и Майкл начинает паниковать.
- Если хочешь, я буду грубым, - говорит Джеймс.
Майкла будто отпускает громадная сжавшаяся вокруг него ладонь.
Он еле заметно качает головой.
Почему-то ему не хочется уходить.
fin.

URL комментария

 

А за это меня на фесте попинали. Не за сам текст, а за обоснуй. Который вполне себе нормальный, по-моему...

посмотрев трейлер "Опасный Метод", Джеймс возбуждается от сцены порки и просит Майкла выпороть его

Исполнение 1.
Джеймс "девочка", много разговоров и нет секса.
не бечено!
Бутылку они уже ополовинили, когда Майкл заметил, что что-то не так. Точнее, он ополовинил. Джеймс пил совсем мало, все больше подливая ему хороший, наверняка, очень дорогой напиток.

- Выкладывай, - разрешающе махнул Майкл рукой, отпивая с бокала.

- Что? – удивленно и немного испуганно спросил Джеймс.

- Говори, что ты хочешь и из-за чего пытаешься меня споить.

Джеймс просто умильно краснел, начиная с ушей, заканчивая шеей. Впрочем, может и не шеей, Майкл никогда не успевал его подловить.

- Гм… - Джеймс отвел взгляд и стал похож на нашкодившего ребенка: вроде бы родители и знают, что он был плохим мальчиком, а насколько плохим, еще нет.

- Перед камерой ты не смущаешься, - фыркает Майкл. Джеймс возмущенно вскидывает голову, и Майкл наслаждается зрелищем: тут дело даже не в ориентации и не в каких-то там желаниях, Джеймс настолько эротичен, что это сложно не заметить.

- Я… - голос МакЭвоя срывается, и он делает несколько больших глотков, после чего ставит стакан на журнальный столик и твердо, решительно проговаривает: - У меня к тебе просьба.

Майкл вопросительно поднимает брови, Джеймс делает глубокий вздох и выпаливает на одном дыхании:

- Выпорименя.

- Что? – Майкла прямо тряхнуло в его кресле. – Что?! – повторяет он изумленно.

Джеймс дергается от его вопроса и громко сглатывает.

- Ты в своем уме? – ежится Майкл. – Придумал же…

Джеймс весь скукоживается, опускает голову, обнимает себя руками.

- Рассказывай, - решает все Майкл. Может, ему становится жалко друга и любовника, может, любопытно, он еще не разобрался. Но это уже становилось интересным.

- Что уж говорить, я… наверно, извращенец, - пожимает плечами Джеймс. - Меня всегда такие вещи заводили. Только не с сам-знаешь-кем этим… эээ… заниматься. А наше с тобой, гм... общение не дает мне пойти за этим к шлюхе. К тому же я теперь на каждом столбу, не дай Бог кто узнает.

Майкл улыбнулся: его забавляла манера Джеймса не упоминать о своей жене.

- После того, как ты заявил, что мы с тобой спали, никто и не удивится, - хмыкнул он, переварив признание.

В ответ Джеймс бросил ему такой затравленный взгляд, что Майкл вынужден был согласно кивнуть. Тем более, это все же было правдой.

- Помнишь, ты рассказывал, как вы ту самую сцену снимали, - спросил Джеймс тихо, и Майкл, наконец, понял, откуда у этой просьбы растут уши.

- Ну, помню, - буркнул он.

- Ты еще говорил, что, если бы ты ее бил по-настоящему, она бы неделю не села, столько было дублей, - Джеймс закусил губу, собираясь с мыслями. – Я посмотрел трейлер, а потом и саму сцену, по знакомству… И теперь не могу, я это все время представляю. Только не вас двоих, а тебя… и себя. И что много дублей, но это все не бутафория.

Майкл почувствовал, как становится жарко щекам. Он не краснел, но всегда явно чувствовал жар в такие моменты.

- Ну, что могу сказать, - он усмехнулся. – Ты действительно извращенец.

Джеймс снова закусил губу – что за гребаная привычка! - и посмотрел исподлобья. С надеждой. Так, что язык не поворачивался ему отказать.

- Но я-то нет, - закончил Майкл. – В некоторых моментах, - исправился он, вспомнив, что они с Джеймсом вытворяли. - Мы и дубли запороли в большинстве из-за того, что я ни разу не садист. Я даже представить не мог, что я должен чувствовать.

- Тебе не надо будет держать лицо, и стараться сильно не ударить тоже, и вообще… такой опыт полезен будет для карьеры, - Джеймс воодушевился, почувствовав, что вот-вот и Майкл согласится. – Вдруг будешь играть кого-нибудь такого.

- Допустим, - Майкл предупреждающе поднял ладони перед собой, - только допустим, я соглашусь. Джеймс, ты, конечно, прости, но… только порка?

- А ты хочешь что-то еще? – как-то лукаво и… предлагающе, что ли, спросил Джеймс.

- Нет, как раз наоборот, - покачал головой Майкл. – Я не хочу, чтобы ты ассоциировал секс с поркой.

- Не уверен, что получится, - развел руками Джеймс. – Может, по ходу разберемся.

Его тон был уверенным, и Майкл укоризненно покачал головой: надо же, он, конечно, подозревал в Джеймсе подобные склонности, уж очень убедительно тот играл некоторые роли, но чтоб настолько…

- И как ты это представляешь? - лениво поинтересовался он.

Глаза Джеймса предвкушающе заблестели.

- У меня есть трость, но ей надо уметь бить, а то отобьешь что-нибудь ненароком. Поэтому ремень, - он облизал истерзанные за последние полчаса и от этого более яркие, чем обычно, губы. – Лягу или стану так, как тебе будет удобно.

- Голым? – почему-то развеселился Майкл.

- Да, - Джеймс улыбнулся. – А тебя это смущает?

- Знаешь, меня в этой затее все смущает, - закатил глаза Майкл. – Ладно, неси ремень.

- Правда? - подпрыгнул на месте Джеймс.

- Подозреваю, что я пожалею, когда протрезвею, - хмыкнул Майкл. – Но в жизни все надо попробовать.

Джеймс скрылся в другой комнате, Майкл тем временем старался не думать о том, что произойдет.

- Вот, - Джеймс подол ему сложенный вдвое ремень.

- Учти, я не собираюсь играться с тобой. Никаких господинов и целования ремня, хорошо?

- Как скажешь, - усмехнулся Джеймс. – Все-таки ты себе это как-то представлял, - он подмигнул.

- Боже, Джеймс, заткнись, - прорычал Майкл, ударяя себе по бедру, и тут же зашипел, растирая место удара, - больно. Ты точно этого хочешь?

Джеймс закатил глаза.

- Может, я тебя легонько отшлепаю, а потом трахнемся? – уже не надеясь свести затею любовника к эротической игре, спросил Майкл.

Джеймс мотнул головой, расстегивая пуговицы на рубашке. И, сбросив ее с плеч, вжикнул молнией брюк. Майкл сглотнул, наблюдая, как Джеймс невероятно развратным движением выскальзывает из них.

Джеймс посмотрел из-за плеча, ободряюще улыбнулся и пошел к дивану. Опершись на спинку, он выгнулся в пояснице, предлагая себя.



Майкл разочарованно вздохнул: будь это обыкновенный вечер, это было бы однозначным приглашением к сексу. Внутри копилась злость, на Джеймса со своими идиотскими придумками, на себя, что согласился.

Майкл не был дураком. И, даже не особо интересуясь этой темой, он пару раз в жизни смотрел порно подобного направления и помнил, что там меня предметы для порки от более легкого к более тяжелому. Поэтому он подошел к Джеймсу и, поставив одно колено на диван, зафиксировал его поясницу ладонью. Погладив его по заду, он глубоко вздохнул, будто перед нырком, и ударил всей ладонью по левой ягодице. Дернулся от звонкого шлепка (Джеймс же только чуть дрогнул) и полюбовался отпечатком ладони на белой коже.

- Молодец, - похвалил его Джеймс, и Майкл стиснул зубы, чтобы сдержать какой-нибудь неуместный ответ, вместо этого просто шлепнул по правой ягодице. А потом по левой, и снова по правой.

У Джеймса стояло. А еще он будто бы поворачивался, чтобы Майклу было удобнее.

- Сильнее, - попросил он, Майкл послушался, и стал наносить удары чаще. Ладонь болела, будто от долгих аплодисментов.

Джеймс, как всегда, закусил губу и закрыл глаза. На его лице было такое удовольствие, какое и во время секса не каждый раз увидишь.

- Ах, ты ж блядь, - выругался Майкл, поднимая с пола брошенный им ремень. Нанося первый удар, он думал о том, насколько Джеймс этим наслаждается. Хоть тот и не издал ни звука, Майкл отчетливо осознавал это. Как и то, что сам возбужден. Впрочем, это развратное чудо, так откровенно кайфующее от боли, от своего положения, от своей открытости и покорности, могло возбудить любого. Майкл внимательно рассмотрел след поперек ягодиц и ударил еще раз, уже сильнее и параллельно первому. А потом еще. На пятом Джеймс зашипел, на шестом резко выдохнул сквозь зубы, на восьмом вскрикнул, еще больше выгибаясь и будто виляя бедрами вслед за ремнем.

Майкл потряс рукой в воздухе: бить кого-то оказалось утомительным занятием, и, зайдя с другой стороны, продолжил. Джеймс уже стонал и вскрикивал после каждого удара. И определенно подмахивал, уже не скрываясь, в промежутке между ударами пытаясь потереться эрегированным членом об обивку дивана. Получалось у него плохо, потому что Майкл теперь бил часто, но он пытался.

Рассмотрев хорошенько покрасневшие ягодицы, Майкл подумал: «гулять, так гулять», - и рыкнул:

- Неси трость.

Джеймс выпрямился и посмотрел удивленно-вопросительно.

- Быстро! – добавил Майкл. Джеймс еле заметно кивнул и вышел из комнаты.

Майкл упал в кресло и пододвинул к себе бокал. Кажется, это Джеймса, но ему уже было все равно. Он закрыл глаза, делая большой глоток, и чуть не выплюнул: неразбавленное.

На колени положили что-то. Майкл открыл глаза, обозрел трость, Джеймса, смущенно улыбающегося, и фыркнул: надеется, мазохист.

- Ну? – поднял Майкл брови. - Долго я ждать буду?

Джеймс вернулся на диван в прежнюю позу. Трость выглядела устрашающе, хотя и была какой-то совсем легкой.

Майкл даже понятия не имел, как ей бить, чтобы «правильно». Надеялся только на то, что Джеймс остановит его, если что.

Приноровившись, он ударил. Джеймс выдал тихое «ах» и повел бедрами. Майкл ударил сильнее и, видимо, не рассчитав, сам испугался, когда Джеймс застонал и дернулся.

- Хватит? – спросил Майкл, Джеймс впился пальцами в спинку и прохрипел:

- Еще.

Словарный запас у Майкла был не таким и бедным, но в тот момент у него не было слов. Он просто ударил еще раз. И еще, а потом еще два раза. Джеймс стоял неподвижно, только еще сильнее сжимая пальцы на обивке и издавая такие стоны, что Майклу захотелось сдернуть его на пол и заставить отсосать в ту же минуту. Но нет, у него были другие планы.

- Хватит, - решил он и отбросил трость. На ягодицах Джеймса были отчетливо видны последние удары, остальная поверхность была сильно покрасневшей. И Майкл сильно сомневался, что тот сможет безболезненно сидеть завтра.

- Пять минут на ванную, - сказал он Джеймсу, а то мало ли, что ему сейчас нужно? Вдруг поплакать в тишине, или мазь какую заготовил, ему же еще с женой объяснятся, возможно, если заметит. – И в угол.

- Какой угол? - нахмурился Джеймс.

- Какой-какой, - усмехнулся Майкл, - можешь выбирать любой, какой нравится, только что б я тебя видел.

Обиженно выражение на лице Джеймса моментально сменилось улыбкой.

- Спасибо… господин.

Майкл скрипнул зубами и злорадно добавил:

- И не дрочить там! - надо же было как-то отомстить за господина.

Улыбка Джеймса ненадолго поблекла, но тут же засияла с полной силой.

Майкл ухмыльнулся, провожая глазами выпоротую задницу любовника: вечер переставал быть томным.



fin.
URL комментария

а этот текст, не смотря на тематику, получился каким-то теплым...

Майкл/Джеймс. Джеймс долго провоцирует Майкла, Майкл в итоге срывается, но нечеловеческим усилием воли удерживается от изнасилования... чтобы узнать, что удерживаться не нужно. Юст, ферсттайм, энгрисекс.

Исполнение 1.
Я не тот автор, которого все так ждут, но попыталась.
варнинг: автор понятия не имеет о отношениях между актерами и вообще пользовался только вики: ru.wikipedia.org/wiki/Люди_Икс:_Первый_Класс
если имена будут непонятны, можно обратится по ссылке. Дженьюари Джонс=Джен.

Майкл ненавидит мимику Джеймса. Когда тот долго говорит, поочередно облизывает то нижнюю, то верхнюю губу. Или улыбается лукаво, опустив глаза. Или прикусывает нижнюю губу – медленно, будто на показ – а глаза смеются. Или надувается, как ребенок, и прикладывает пальцы к виску, пародируя своего персонажа. Или трет глаза, задремав между съемками где-нибудь на неудобном стуле. Или просто улыбается, опять же, медленно приподнимая уголки губ, или заливисто смеется, или смущенно ерошит волосы: тогда на его лице застывает не то усмешка, не то полуулыбка, которую Майкл так любит. А еще у Джеймса бывает такое лицо, что Майкл просто скрипит зубами, не понимая, как все вокруг не замечают, насколько тот эротичен. Когда Джеймс явно получает удовольствие, например, грея замерзшие пальцы о стаканчик с кофе, или кутается в клетчатый (куда же тут без благородной шотландской клетки) теплый плед и трется об него щекой, тихонько что-то мурлыча.
Майкл ненавидит, когда Джеймс хлопает себя по коленям или нарочито крутит задницей, кого-то пародируя. Ненавидит, когда тот за чем-нибудь наклоняется или ищет в карманах ключи. Или надевает джинсы, которые чуть ли не по швам трещат, или открывает дверь номера в одних серых спортивных брюках, явно стащенных из костюмерной: сколько таких костюмов они перепортили за съемки. Джеймс вытирает голову полотенцем и улыбается:
- Заходи, я сейчас соберусь.
А Майкл больно щипает себя, чтобы не застонать в голос.
Джеймс, по мнению Майкла, заигрывает со всеми подряд. Ладно бы с Джен или Роуз, Майкл даже простил бы Дженнифер, все же они чуть ли не брат и сестра по роли, хотя объятья Джеймса выглядят вовсе не невинно. Джеймс определенно любит жену и ни за что не будет изменять ей. По крайней мере, с женщиной. Впрочем, не сказать, что кто-то из актрис им серьезно увлекся. Но Джеймс же на этом не останавливается. Он говорит двусмысленности Тиллу и Холту, и постоянно кого-то трогает. В большинстве случаев это, неизвестно, к радости или к страданию, все же Майкл, но Джеймс, кажется, не умеет жить, никого не облапав.
А еще Джеймс любит всякие похабные шуточки. Несчастный Калеб, хоть и строит глазки девушкам на площадке и даже, вроде бы, завел небольшой роман с симпатичной гримершей, заливается краской каждый раз, когда Джеймс, играясь, дает ему советы или акцентирует внимание на откровенных взглядах Калеба на грудь Роуз.
Майкл вообще ненавидит голос Джеймса. Стоит закрыть глаза и вслушаться, как все тело начинает ломить от желания, хочется заорать, чтобы прекратить это издевательство над нервными окончаниями: голос обволакивает, приносит с собой совершенно не те картины, о которых положено мечтать мужчине, встречающемся с шикарной девушкой.
Кстати, Джеймс планомерно обходит Зои своим вниманием. Это даже льстит Майклу, и безмерно злит Зои, которая в этом высматривает какую-то вселенскую несправедливость. Впрочем, Майкл настолько озабочен, что в те часы, когда они вдвоем, она забывает о МакЭвое. Если бы Майкл так мог…
- Слушай, Майкл, у тебя же отец немец, - невинно интересуется как-то Джеймс.
Он смотрит внимательно, с интересом, и взгляд как у ребенка: чистый, светлый.
- Да, - напрягается Майкл.
- А как по-немецки будет «трахни меня, детка»? – любопытствует Джеймс, и в глубине его глаз будто загораются игривые искорки.
Майкл озирается, понимая, что кроме них никого нет вокруг, и позорно сбегает в трейлер. Еще секунда, и он набросился бы на это безмозглое чудо, и выебал бы прямо там, на раскладных стульях. Это уже ни в какие ворота, сколько можно, а ведь издевается, по Майклу наверняка видно, как он его хочет, гребаный шотландский придурок.
Майкл со всей силы впивается зубами в собственное предплечье, не думая о том, как он потом будет объяснять отметины гримерам или, что страшнее, Зои. Боль немного отвлекает и возбуждение чуть спадает. Теперь он уже не чувствует, что вот-вот кончит лишь от одной мысли о губах, произносящих всякую похабщину.
В дверь трейлера кто-то стучит, сначала тихо, потом гремит кулаком, потом ногой. Дверь тонкая, слышно прекрасно, и Майкл стекает по стенке, слушая, как под дверью ругается Джеймс.
- Я же не отстану, - недовольно бурчит он, сопровождая свое бурчание с ритмичными ударами по хлипкой двери. – Открой, что за манера прятаться? Майкл, мы же не дети, в конце концов!
И падает, когда Фассбендер резко открывает дверь. Ударяется о пол пятой точкой и обиженно смотрит снизу вверх:
- Я предлагал серьезно.
- Ты идиот? – Майкл захлопывает дверь и проворачивает ключ в замке, а, повернувшись, видит совершенно безумную улыбку Джеймса.
- Я тебя порву, – рычит Майкл, рывком поднимая его с пола.
- Черт с ним, у меня завтра выходной, - шепчет тот, потирая задницу, когда поднимается на ноги.
Майкл чуть ли не бросает его о стену трейлера и впивается в губы. Целует, кусает, не ласкает, а грубо сжимает все, что попадается под руки, стискивает в объятьях, буквально вдавливает пальцы в упругие ягодицы, мечтая о том, как у этого чокнутого имбецила останутся синяки: по пять на каждой половинке. Джеймс стонет, закидывает руки ему на шею и повисает, толкаясь бедрами и закидывая голову. Майкл кусает его за ключицу, улыбнувшись тихому вскрику, и подхватывает его за задницу. Глаза у Джеймса бешеные, и он облизывает пересохшие губы, пытаясь трясущимися руками расстегнуть рубашку Майкла. Тот делает несколько шагов к кровати, удивляясь тяжести партнера (а с виду легкий) и валит его на кровать, сразу стаскивая с него джинсы вместе с трусами.
Замерев на минуту, Майкл сглатывает, обозревая возбужденный член Джеймса, пятна румянца на его щеках, засосы на его шее.
- Ну же, - Джеймс сам разводит ноги и, облизав пальцы, растягивает себя. Майкл скрипит зубами, расстегивает джинсы и, оставив их болтаться где-то в районе колен, подтягивает к себе Джеймса за бедра и, тихонько рыкнув и размазав слюну по члену, входит. Джеймс орет, крик больше восторженный, чем от боли. Майкл, опомнившись, зажимает его рот рукой, вколачиваясь, но не думая о теле под ним, перед глазами плывет от удовольствия, Джеймс вскидывает бедра и цепляется за полы так и не снятой Майклом рубашки, и облизывает его ладонь, прихватывая ее зубами. И кончает первым, стоит Майклу провести по его члену пару раз второй, незанятой установлением тишины в трейлере, ладонью. И отключается, тихонько вскрикнув.
Когда он открывает глаза, Майкл сидит совсем близко, голый. Рубашка валяется рядом, скомканная и с влажными разводами. Джеймсу болит все тело, он даже не пытается сесть, под бедрами влажное пятно, сперму с его живота стерли, наверно, той самой рубашкой.
Майкл курит. Джеймс завороженно наблюдает, как он подносит сигарету к губам, как выпускает дым, как делает новую затяжку. Джеймсу чудится, что пальцы Фассбендера чуть подрагивают.
- Ну и? – спрашивает тот, выпустив очередное кольцо дыма. – И зачем? Если так хотелось, мог бы и попросить, хоть цел бы остался.
Джеймс краснеет и жалеет, что у него не хватает сил даже спрятать лицо в подушку.
- Кофе будешь? – неожиданно спрашивает Майкл.
Джеймс кивает, осторожно садясь на кровати, и закусывает губу, чтобы сдержать крик: природа Майкла не обидела. Да если б и обидела, ничего бы не изменилось.
- Выходной будет кстати, - вздыхает Джеймс, подкладывая под спину подушку.
Майкл смотрит на часы и ругается сквозь зубы: через полчаса последняя на этот день сцена.
- Скажу, что ты съел что-то не то, - обещает он и, чуть ли не силой заставив Джеймса забрать чашку, уходит в душ.
- Мне приходится самому о себе заботиться, - говорит потом Джеймс чистейшую правду. Не то, чтобы это ему не нравилось…
fin.

URL комментария

@настроение: схожу с ума

@темы: кинк-фест, мои другие тексты, другие фандомы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

впечатления от поездки к родителям напишу позже, но это...

У меня мой Снейп висел на брелоке на сумке. Я выхожу из метро, ко мне подходит женщина и начинает извинятся, сама не зная за что. Я удивилась, спрашиваю, что она мне сделала такого. Незнакомая женщина. Она мне и говорит, типа, я на нее, когда в вагон заходила, так нехорошо посмотрела, а потом мой черный человечек с нее глаз не сводил. И дрыгался, дрыгался, дрыгался, руками-ногами дергал, смотрел на нее из-под косм черных... Явно хотел порчу навести!
Я ей и говорю, что он хороший, на самом-то деле. А она мне: вижу, какой он хороший, черный, косматый, носяра огромный, и ДРЫГАЕТСЯ!!!

 

до сих пор ржу.

---

Мне одной голос Волдеморта как в русской, так и английской озвучке голос бацьки напоминает?

я уже начинаю бояться, что у него где-то парочка хоркруксов припрятаны о_О

---

Читала фленту и вспомнила, как на втором просмотре ГП и ДС(ну, занесло меня на 3Д) когда Гарька начинает из рук Хагрида выпутываться, в зале послышался восторженный детский голос: "Так он не умер!"

Так хочется то же сказать про Снейпа.

Читаемый мной сневилл начинает разочаровывать. Когда герои на 33 главе переспали, я обрадовалась. Когда же на 44 главе Снейп лишил Невилла анальной девственности(по другому оно не выглядело), я прифигела о_О не от того, что лишил, от самого процесса, точнее, описания. Этому автору не надо писать подробную графичную нц-у...

---

ыыыыыыыы, а это мне :)

Миллион поцелуев и лучи любви автору за подарок

16.07.2011 в 23:43

Пишет  A_Stacy:

Внимание, очередной выверт мозга!
Оцените всю степень моего долбоебизма. Я не смотрела фильм, не читала интервью и инфу, видела всего пару фоток, по типу внешности эти красивые, без сомнения, мужчины, капитально не в моем вкусе, но... Что только не сделаешь для хорошего человека, а именно для Noel* Итак.
Если я все-таки ошиблась где-то с именами и описаниями - тыкайте, ибо по ходу написания я постоянно путала их имена и фамилии

Название: Повторим?
Автор: A_Stacy
Пейринг: Майкл Фассбендер/Джеймс МакЭвой
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: драбблл
Написано на заявку Т01-26 X-men: RPS Kink Class: Джеймс с вибратором в заднице. Второй партнер любой. Так же хотелось бы: облизывание пальцев, засосы на шее и порка тапком.

~ 900 слов

Мягкий рассеянный свет торшера золотит бледную кожу, бликами теряется во влажных темных волосах. Глаза Джеймса слишком яркие, глубокие и этот свет тонет в них, в этой неправдоподобной голубизне с оттенком синевы.
- Выглядишь, как настоящая шлюха, - говорит сидящий в кресле напротив кровати мужчина и кончик сигареты светится в интимном полумраке, при каждой затяжке вспыхивая все ярче. Фассбендер курит медленно, смакуя удовольствие от привкуса никотина во рту и позволяя взгляду скользить по распластанному на красных простынях обнаженному телу. Даже в столь скудном освещении он может видеть, как напряжены мышцы бедер Джеймса и в ямочках на пояснице блестит пот. Откинувшись на спинку кресла, Майкл чуть прикрывает глаза и выдыхает через рот струйку сизого дыма, лениво опуская руку с сигаретой к бедру.
МакЭвой что-то протестующе всхлипывает и чуть приподнимает бедра над простыней.
- Что, неймется? - фыркает Майкл, за что получает разъяренный взгляд через плечо и тут же - ироничную улыбку уголками неприлично красных губ. Джеймс приподнимается еще выше, становится на колени и опирается на локти так, что все, что теперь видит его любовник - это выпяченный зад и поблескивающий от смазки, растянутый вокруг черного вибратора анус. Недокуренная и до половины сигарета ломается пополам, когда МакЭвой заводит руку за спину и кончиком указательного пальца очерчивает верх растянутого кольца мышц, скользит по введенному до серединывибратору и, взявшись за его конец, проталкивает в себя еще глубже, с хрипом выгибаясь от собственных действий. Аппарат мерно гудит, пока Джеймс, прогибаясь все сильней, трахает себя им, расставляя ноги все шире, и стонет на одной ноте, гортанно всхлипывая, когда задевает простату. Майкл чуть сжимает кулаки и кладет ногу на ногу, а Джеймс продолжает дразнить его, двигая вибратором все быстрей, вводя его почти до конца. Черная поверхность блестит в неярком свете, раз за разом погружаясь в податливую плоть, растягивая еще больше, разминая упругие мышцы.
Фассбендер поднимается с кресла и подходит к краю кровати, расстегивая ширинку серых брюк и высвобождая из плена белья эрегированный член. Головка влажно блестит каплей смазки на щелке, и МакЭвой облизывает губы, медленно проводя по ним кончиком розового языка, смотря через плечо в потемневшие глаза Майкла. А тот сильно, по-хозяйски отводит его руку от вибратора и вытаскивает его из задницы любовника. Слишком быстро и нетерпеливо, так что Джеймс протестующе вскрикивает и тут же захлебывается пошлым стоном, срывающимся с губ, когда раздается резкий звук шлепка. Он дергается от легкой боли, кожа на левой ягодице горит и немного жжет, а Майкл усмехается и отводит руку с зажатым в ней белым кожаным тапком в сторону, замахиваясь для следующего удара. За звонким шлепком следует новый вскрик, более громкий и тягучий, чем первый, и МакЭвой упирается лбом в скрещенные руки, поводя задницей впрва-влево, то ли уходя от ударов, то ли прося не останавливаться. Майкл выбирает второй вариант.
- Строптивый шотландец, вздумал дразнить меня? - глухо рычит он и через пару мгновений упомянутый шотландец уже хнычет, извиваясь всем телом, трется возбужденным членом о простыни, оставляя влажное пятно, а кожа его ягодиц ярко алеет в полумраке. Фассбендер отбрасывает орудие истязания в сторону и ласково оглаживает покрасневшие половинки, чтобы тут же сильно надавить на особенно яркие места.
- Сука, - шипит МакЭвой, пытаясь восстановить дыхание. От боли в уголках глаз выступили слезы и он часто-часто моргает, стараясь избавиться от ненужной влаги.
- Это я-то сука? - вежливо интересуется его любовник и вминает пальцы левой руки в бледную кожу бедра. Сильно и больно дергает на себя, заставляя выгнуться сильней. Влажная от естественной смазки головка упирается в пульсирующий, растянутый анус и Джеймс приглушенно скулит от медленности проникновения, от нарочитой осторожности, чтобы тут же задохнуться воздухом и вцепиться пальцами в простыни, сминая их в кулаках, когда Майкл входит резко и до самого основания. Без передышки, не давая привыкнуть и расслабиться, начинает трахать жестко и быстро. Наваливается сверху и заставляет лечь грудью на постель, вбиваясь в содрогающееся тело размеренными, сильными толчками. Джеймс не выдерживает этого напора, это слишком много, быстро горячо и хорошо, и он заходится в крике, когда Майкл чуть приподнимается и просовывает руку под его бедра, сжимая пальцы у основания члена, пережимая его и не давая кончить.
Фассбендер закрывает ему рот ладонью и шотландец кусает его за ладонь, чтобы тут же почувствовать солоноватый палец во рту. Джеймс начинает остервенело сосать этот палец, втягивает его в рот, щекочет языком подушечку, скользит по ногтевой пластине, чувствуя, как Майкл убыстряет движения, трахая его уже без темпа, рвано двигая бедрами и тяжело дыша над ухом. Фассбендер неожиданно и больно впивается зубами в основание его шеи и Джеймс прикусывает ему палец, сжимаясь внутри и кончая на простыни. Тело трясет, а сознание еще плавает в дурмане оргазма, когда Майкл резко выходит из него и, быстро перевернув на спину, седлает бедра. Фассбендер смотрит на него расширившимися глазами и даже в полумраке видны вздувшиеся на напряженной шее вены и блестящие от пота мышцы живота. Майкл, крепко зажмурившись, с низким стоном сдвигается выше по телу любовника и кончает ему на лицо, забрызгивая спермой подбородок и припухшие губы. Когда он открывает глаза, то встречает насмешливый взгляд синих глаз. МакЭвой чуть улыбается и облизывается широким жестом, слизывая пряные капли.
- Это было круто, - сорванным голосом шепчет он, и, как, всегда после горячего секса, шотландский акцент слышен особенно ярко. Фассбендер ласково проводит по его подбородку большим пальцем, стирая остатки спермы.
- Ну что, повторим?

@темы: другие фандомы

---

в diary.ru зарегился сосед. теперь на дневе станет веселее

---

АПД: заявки на кинк принимались 40 секунд.
появилась личная фандомная правда по людям Х.
что еще придумают?
*********
два кинк-феста, однострочники, которые не однострочники, нон-кинк на подходе, рек-фест, рпс-соо, соо-солянка...

А теперь еще и ББ.

Этот фандом вгонит меня в гроб.

запись создана: 12.07.2011 в 13:32

@настроение: убейте меня нежно

@темы: я не буду участвовать, не думайте

---

Посмотрела.
Удивилась, что все плакали. Я лично много смеялась, хотя была трезвая.
Вы смотрели? Вы смотрели на русском? Тогда вы меня поймете. Там просто не успеваешь огорчится, пока офигиваешь от режиссерских решений.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

посмотрела фото с какой-то там премьеры.

знаете что? Сневиллы в массы, срочно. С таким Гарри даже снарри читать не хочется.

И Фелтон шикарен, да.

---

1. купила пельмени "вкус бульбаша". Кто не знает, "Бульбаш" это такая белорусская водка

2. ПЧ-ей снова 333. уже месяц держится эта цифра, изменяясь максимум на сутки: сколько подписывается, столько отписывается. Магическая цифра, не иначе.

3. По статистике 26 июня у меня на дневе был аншлаг. долго вспоминала, что было в этот день и доперла все же.

---

мое :)

Эрик/Чарльз, crossdressing

Все начинается как-то невинно, например, Чарльз проигрывает Эрику желание, а тоn решает пошутить и заставляет Чарльза переодеться в женские шмотки. От увиденного у него так сносит крышу.

Исполнение 1.

не знаю, как вышло, но ООС точно.



- Ты сам предложил играть на желание, - смеется Эрик, глядя на надувшегося Чарльза.

- Кто же знал, что ты выиграешь, - вздыхает тот. – И что у тебя настолько… сумасшедшие фантазии.

- Если кто и мог, то ты, - незлобливо заявляет Эрик. – Решай быстрее, у кого будем одежду просить?

- О, боже, - шепчет Чарльз, пряча лицо в ладонях.

- Думаю, в этот раз даже ты будешь не против, чтобы Мойра не помнила о нашей просьбе, - еще больше веселится Эрик.

- Почему Мойра? – возмущается на это Чарльз.

- А что, у Рейвен есть белье? – фыркает в ответ Эрик, а Чарльз моментально краснеет.

***

Из спальни Ксавье слышатся приглушенная ругань. Эрик не может сдержать улыбки: за все время он не слышал от друга ни одного бранного слова. Он даже думал, что, как любой правильный мальчик, Чарльз таких слов не знает. Очень даже знает, как оказалось.

Чарльз появляется на пороге в черном белье, накинутом поверх него пеньюаре и в одном чулке, натянутом до половины.

- Ты придумал, ты и одевай, - бурчит он, плюхаясь в кресло.

Эрик делает глоток из своего бокала с виски и вопросительно поднимает брови. Ему в лицо летит свернутый в комок чулок.

- Я и не думал, что у мойры найдется что-то настолько… эротичное, - мурлычет Эрик, становясь на колени перед Чарльзом. С такого расстояния хорошо видна линия бедра, задрапированная полупрозрачной тканью и очертания члена под кружевом трусиков.

- Хотела меня соблазнить, - признается Чарльз. - А ты умеешь краснеть, - он смущенно улыбается.

Эрик в этот момент очень надеется, что Ксавье держит слово и не читает его мысли. Потому что там… Впрочем, мысленная картина не намного привлекательнее реальной.

Эрик берет в ладони ступню Чарльза и начинает медленно натягивать чулок. Волос почти нет, но те, которые есть, постоянно цепляются, и Эрик приглаживает их ладонью. Когда он помогает натянуть чулок на другую ногу, ему все время чудится дрожь под его пальцами.

Когда Леншер поднимает голову, он непроизвольно сглатывает: Чарльз смотрит на него сверху вниз и облизывает непривычно яркие, будто после поцелуев, губы. Эрик опускает взгляд и делается еще хуже: черные трусики уже почти не скрывают возбуждения Чарльза.

- Поднимайся, - приказывает Эрик, и Чарльз, немного удивившись, встает на ноги, немного качнувшись в первую секунду. Он замирает, почувствовав на бедре чужие пальцы.

- Эрик? – удивленно-утвердительно спрашивает он.

- Тут пуговички мелкие, - У Эрика появляются какие-то необычные нотки в голосе. Чарльз чувствует себя неуютно. Впрочем, он так чувствует себя с того самого момента, когда он понял, что проигрывает. Но сейчас он чувствует себя особенно неуютно.

- Я сам, огрызается Чарльз и пытается прикрепить резинки от чулок к поясу. Пуговички действительно очень мелкие и неудобные. Чарльз нервничает, руки почему-то дрожат.

- Стой спокойно, - почти нежно произносит Эрик, от чего Чарльз чуть ли не столбом застывает. Прикосновения Эрика приятны, но Чарльз хочет, чтобы все это закончилось быстрее.

- Все, последний штрих, - слышит Чарльз и его мягко подталкивают к туфлям на каблуках. Они ему малы и он бы не смог их одеть, если бы не ремешки, которые накидывались на пятку. Пришлось пробить пару лишних дырок, да у Чарльза не такой уж и большой размер ноги, но в туфли он все же влез.

- Ну, круг почета, - говорит Эрик и легонько шлепает Чарльза по попе. Тот отдает себе отчет, что выглядит невероятно глупо, и шипит сквозь зубы. Одежда сидит криво, в бюстгальтер он не стал ничего запихивать, трусики трещат на нем по швам, чулки перекручены, а если он сделает еще хоть шаг, он просто сломает ноги на этих каблуках. А если прибавить к этому побелевшее лицо, всколоченные волосы и искусанные губы…

- К черту, - слышит он злое шипение за спиной, его силой разворачивают на пол-оборота, ноги подкашиваются, и он валится на выглядящего совсем безумным Леншера. Чарльз хватается за его шею, чтобы не упасть, и тот целует его, придерживая за затылок, чтоб не вырывался. Поцелуй Эрика яростный, кажется, еще немного и он зарычит. Он толкается в рот Чарльза языком, посасывает и прикусывает нижнюю губу, и это заводит. Эрик перемещает ладони на ягодицы Чарльза, и у обоих сносит крышу: они валятся на диван, теряя где-то по дороге туфли. Пуговицы от пояса летят куда-то на пол, резинки ударяют по бокам, трусы Эрик стаскивает зубами, помогая себе руками. Отбросив их куда-то за спину, Эрик покрывает поцелуями лодыжку Чарльза прямо сквозь шелк чулок, поднимается поцелуями выше по бедру и проводит языком вдоль возбужденного члена Чарльза. Тот дрожит и подается вперед, толкаясь вверх.

Эрик судорожно стягивает одежду, не сводя глаз с Чарльза, медленно себя ласкающего.

- Смазка, - вспоминает Эрик.

- Черт с ней, - хмыкает Чарльз.

- Мне нравится, как ты ругаешься, - заявляет Эрик, пытаясь вспомнить, где можно найти что-нибудь подходящее в этот доме.

- Что бы ты без меня делал, - бурчит Чарльз и встает с дивана.

- Пошли, - он идет впереди, чудь более округлая, чем представлялся Эрику, задница просвечивает сквозь не скрывающий ничего пеньюар.

Эрик в этот момент невероятно рад, что у Чарльза имеются отдельные кабинет со спальней: он не уверен, что выдержал бы, если бы Ксавье стал разгуливать с возбужденным членом наперевес и в лифчике по коридорам особняка.

Чарльз бросает любовнику тюбик с чем-то мазеобразным и на вопросительный взгляд того отвечает:

- Со смазкой даже одному приятнее, - и садится на кровать. Он только открывает рот, чтобы что-то сказать, как Эрик прижимает его к покрывалу, целуя и лаская. Трется об него бедрами и стонет в рот, умело раздевая. Скоро на Ксавье остаются только чулки и пояс для них, перекрутившийся на талии. Эрик подсовывает под бедра Чарльза подушку и выдавливает смазку на пальцы.

- Я не умею, - признается он вдруг.

- Мне тоже… не доводилось, - закатывает глаза Чарльз.

Эрик воспринимает это как разрешение и надавливает скользкими пальцами на вход. Чарльз морщится, но терпит.

- Там место есть, - подсказывает он, - согни пальцы, выше… воооооооооот…

Эрик ухмыляется и поглаживает еле заметное утолщение, наслаждаясь видом выгибающегося под ним Чарльза.

- Эрик! – нетерпеливо восклицает тот, и Леншер все же не выдерживает: плюхнув себе на член порцию крема, толкается, в последний момент подумав, что сразу, наверно, принесет боль. Чарльз сгребает в кулаки простыни и стонет, развратно раздвигая ноги еще больше.

Эрик вколачивается в податливое тело, удивляясь, насколько органично он чувствует себя рядом с Чарльзом. У того нет выпуклостей в стратегических местах, и им это вовсе не мешает, и даже наоборот: Эрик убыстряет движения, предчувствуя еще большее удовольствие.

Подожди, - задыхаясь, проговаривает Чарльз. Когда Эрик останавливается, он закидывает ноги ему на плечи и подмигивает.

- Schlampe*, - восхищенно шепчет Эрик. Он не будет потом переводить это Чарльзу.

Кончая, Эрик трется щекой о щиколотку, обтянутую нежной тканью, на которой от его щетины появляются затяжки.

Чарльз тоже долго не выдерживает и кончает себе на живот от вида урчащего, как огромный кот, Эрика, приоткрывшего рот от удовольствия.

***

- А неплохая Чарли-то вышла, - посмеивается получасом спустя Эрик.

- Замолчи, - устало тянет Чарльз.

- Ведь действительно… - не унимается Эрик.

- Если не замолкнешь, я тебе один чулок в рот запихну, а вторым руки свяжу, - обещает Ксавье.

- Правда? – заинтересованно спрашивает Эрик, щелкнув резинкой чулок о бедро любовника.

Чарльз все же затыкает его более действенным способом.

*****************************************

*- сучка.

URL комментария

Чарльз/Эрик. Ксавье вспоминает свои навыки соблазнителя и пытается испытать их на Эрике. "Жертва" долго крепится, но все-таки не выдерживает напора. Н+

Исполнение 1.

324 слова.

с юмором не получилось



- У тебя такая привлекательная мутация, - мурлычет Чарльз, обаятельно улыбаясь. Эрик смотрит удивленно, потом переводит взгляд на полупустой стакан с виски в его руке и хмурится:

- Ты слишком много выпил, друг мой, - и, поежившись, предлагает. - Пожалуй, тебе пора в кровать, - Чарльз облизывает губы в ответ на эту реплику. - Выспишься и больше не будешь путать меня с девушками, - бормочет Эрик, медленно пятясь к двери.

- А я и не путаю, - Чарльз смотрит так, что Эрику хочется проверить, не стоит ли рядом с ним сногсшибательная длинноногая блондинка с четвертым размером груди.

- Чарльз, - Эрик неловко улыбается. – Не хочешь же ты сказать, что на самом деле меня… кадришь? Ты же не хочешь меня… трахнуть, нет, - он смеется, будто сказал что-то веселое.

- О, - Ксавье складывает губы аккуратным кружком, что навевает Эрику совсем не целомудренные мысли. – Какая хорошая идея, - заканчивает Чарльз, делает довольно уверенный шаг вперед и кладет руку на грудь Эрику, поверх тонкой футболки, проводит вниз и вбок, возвращается вверх, по дороге приласкав большим пальцем его сосок. – Я ведь не управление металлом имел в виду. Ты знаешь, что блондины появились одни из последних? Можно сказать, вершина эволюции. Джентльмены предпочитают блондинок, - Чарльз подошел ближе. – Блондинов, - проворковал он, накрывая ладонью пах Эрика и чуть сжимая.

- Ты не блондинка, - цедит Эрик сквозь зубы, чувствуя, как действия Чарльза приносят свои плоды и почему-то не отодвигается, не пытается отцепить от себя Ксавье, не дает кулаком по лицу, наконец.

- Но и ты не джентльмен, - слышит он, и требовательные губы не дают ему ответить. От Чарльза совсем не пахнет алкоголем, и Эрик понимает, что тот кристально трезв, что ему не хочется сопротивляться, что его сейчас умело развели, что Чарльз наверняка очень хороший любовник, если даже целуется он так, что сносит голову, сладко, невероятно, крышесносно.

В другом номере злится ожидающая Леншера сногсшибательная длинноногая богиня, а Чарльз лукаво улыбается, когда Эрик не видит: предпочитают блондинок, а как же…

URL комментария

Чарльз/Эрик. Действие происходит до сцены на пляже. Чарльз и Эрик первый раз занимаются друг с другом сексом, Чарльз сверху. NH!

Это было неудобно. Неуютно, непонятно, невероятно.

Это было сложно. Сложно доказать этому твердолобому консерватору, что между мужчинами тоже бывает чувство. Что и мужчину можно хотеть. Что и мужчина может получать удовольствие, отдаваясь. Конечно, он вовсе не имел в виду Эрика, когда об этом говорил, но попал в собственную ловушку, даже не заметив этого.

Эрик выключил свет, и Чарльз фыркнул с внутренней бровадой:

- Может, еще и под одеяло залезем?

- Я бы не отказался, - буркнул Эрик, передернув плечами. Кровать с противоположной стороны от Чарльза прогнулась, но Эрик так и остался лежать в добрых тридцати сантиметрах от будущего любовника.

- Ляг на живот, - как можно спокойнее попросил Чарльз и затаил дыхание в ожидании. После непродолжительного обдумывания Эрик все выполнил задуманное. Видно было плохо, его спину освещал только свет луны, но Чарльз был рад и этому.

- Расслабься, - прошептал он, оглаживая бока Эрика. Прошелся поцелуями вдоль позвоночника, размял плечи, помассировал поясницу, ощущая, как медленно, бесконечно медленно расслабляется под ним напряженное тело.

Чарльз нашел у кровати флакон с заготовленным массажным маслом и щедро плеснул на ладонь. Уверенным движением оседлал ягодицы Эрика, потерся об него возбужденным членом. Тело под ним ощутимо дрогнуло. Чарльз улыбнулся и продолжил свою подрывную деятельность, целуя куда-то около уха, растирая каменные мышцы, все больше превращая массаж в эротическую игру. Понемногу он передвинулся ближе к ногам, лаская поджарую задницу руками, а потом вернулся на кровать и медленно развел ноги Эрика в стороны, физически ощущая, как тот приподнялся и смотрит на него, опершись на локоть и щурясь от недостатка света.

Чарльз улыбнулся и провел языком между ягодиц. Приласкал, пощекотал кончиком языка, попробовал пробраться внутрь. Эрик охнул, но тут же замолк, будто поняв, что ему так понравилось.

Чарльз был настойчив. Он гладил, целовал, ласкал так долго, что стал думать, что не кончит никогда. Эрик становился все раскованнее: стал прогибаться, тихо-тихо стонать и подаваться бедрами навстречу.

Ксавье не стал растягивать его пальцами: он и так достаточно расслаблен. Просто толкнулся внутрь, предварительно смазав себя. Ожидаемо ничего не получилось, но Эрик не протестовал. Чарльз надеялся, что тот настолько «поплыл», что все пройдет, как задумано.

Эрик оказался очень тихим любовником, Чарльз даже немного нарушил договор, прислушавшись к его эмоциям. И был ошарашен.

«Еще», - молил Эрик беззвучно, подставляясь под очередную ласку.

«Вот тут», - добавлял он секундой спустя.

«Быстрее!» - просто кричал он мысленно.

Чарльз сделал и «еще» и «вот тут», и «быстрее». И был вознагражден протяжным «чаааааааааарльз» на пике удовольствия.

Это было невероятно, хоть и сложно. Но когда Чарльз боялся сложностей?

URL комментария

@темы: отпусти меня, чудо трава

---

читаю по дороге на работу/с работы кинутый на тел непонятно откуда взятый сневилл про невилла, который решил, что ему нужны доп занятия по зельеварению и за год так продвинулся, что зельеварение СОВ сдал на превосходно.
такой уютный и хороший фик, что я бы и не с телефона почитала, только не знаю, что за он. я 2/3 прочитала, даже намека на слеш нет...
Дайте ссыль, кто узнал, что ли?

---

безпрецендентный случай!!!
у меня целых 2 выходных! понедельник и вторник чего не было уже месяца полтора...
если есть кто-то, кто желает со мной пообщаться лично, пишите, звоните, буду очень рада компании
я понимаю, будние дни, так что подстроюсь под более занятых людей.
кто не знает, г. МИНСК