Драбблы бинго №2-5

[RysNat]

АПД №3: Львенок (на клетку "Тони с Питером вместе живут на базе"), слеш, PG-13, постВБ, все живы, фиксит или ангст на выбор читателю, грустно

Тони знает, что так неправильно.
Когда ему об этом говорят все вокруг, он только утвердительно кивает. Да, нужно, чтобы у парня были личные границы. Да, он уже не ребенок, чтобы отвозить и забирать его из школы. Да, стоит сказать ему, что он может переехать в свои собственные комнаты, а не жить в апартаментах Тони, пусть бы и имея отдельную спальню. Да, стоит сказать ему, что футболки и рубашки Тони это футболки и рубашки именно Тони, а не общая собственность.

Тони согласен со всем сказанным, но внутри бьется о берега самоконтроля такое море нежности, что слова застревают у него где-то в горле, стоит ему подойти к Питеру с этим разговором. Вместо этого Тони позволяет ему водить свою любимую феррари, успокаивает Мэй, разговаривает с Питером на итальянском и испанском, не имеет ничего против того, что тот будет готовиться к занятиям в его мастерской, а стоит ему сказать, что “вести лекции в MIT это так здорово, мистер Старк”, Тони соглашается на что угодно, лишь бы Питер был доволен. Нужно ли говорить, что на лекциях тот тоже присутствует?

Тони вылетает с паучком в режиме стелс на ежедневное патрулирование, и ему совсем нескучно смотреть, как тот снимает кошек с деревьев и вяжет мелких воришек.

По Нью-Йорку начинают ходить слухи, но Тони их игнорирует.

Он все никак не может забыть годы и годы без Питера. День, когда тот рассыпался пеплом в него в руках, он помнит, будто тот был вчера. Иногда на него накатывает, и в такие моменты он ищет ладонь Питера, чтобы сжать ее, чтобы почувствовать что вот он, живой и настоящий, рядом.

Стрэндж, которому Тони сдает паучка с рук на руки, если не может отвертеться от поездки по делам компании или от нейтрализации какого-нибудь очередного злого гения, говорит, что это пройдет. Возможно, он прав, но время идет, а ничего не меняется: стоит посмотреть на Питера и горло перехватывает спазмом.

Буквально в первую же неделю собирает вещи и съезжает Пеппер. Тони в глубине души этому рад: за прошедшие годы он нахлебался семейной жизни и просто не знал как сказать все еще родной и любимой женщине, что за те годы, что она не помнит, он устал. Бесконечно устал изображать не себя и раз за разом ее успокаивать и обещать, что все, еще один вылет, еще одна попытка, и на этом он остановится.

Питер же… Питер словно солнце. Он бесконечно терпелив, хотя и видно, что он не понимает совершенно ничего. Стрэндж ему объяснил, что он многое пропустил, что все они… многое пропустили, и что Тони нужно время. И Питер дает ему это время, хотя и выглядит бесконечно виноватым за то, что он не смог быть рядом. Будто бы от него в этом вопросе что-то зависело!

Тони видит кошмары. Они до отвращения однообразны. Это либо рассыпающиеся в пыль люди вокруг него, или умирающий у него на руках Питер, или перчатка бесконечности, камень души в которой нашептывает ему “душа взамен на душу, жизнь взамен на жизнь”. И пусть в реальности он смог удержать перчатку, кажется, на сплошном упрямстве, во сне он раз за разом отдает жизнь за жизнь Питера, просыпается со слезами счастья на глазах и каждый раз удивляется: как, он все еще жив? Удивляется и идет проверять Питера, хотя прекрасно может посмотреть на то, как тот спит, через камеру у него в потолке. И ему ни капельки не стыдно, что она там есть: Питер об этом предупрежден.

Однажды, метаясь в очередном кошмаре, он чувствует, как его обнимают сильные руки и вжимается в тело рядом. Память услужливо подкидывает картинку, когда он так же мучился кошмарами и чуть было не убил Пеппер, и он вскакивает в холодном поту, только в момент пробуждения понимая, что у него теперь нано-броня, вживленная в его тело, он больше не может призвать Марков усилием воли, а значит, и навредить рядом лежащему Питеру — тоже.

Стоп, Питеру?!

— Т-ш-ш, — успокаивающе шепчет тот в полудреме, закидывая на Тони ногу поверх одеяла и обнимая его поперек груди.

Он одет в футболку и спортивные брюки, и что-то бормочет сквозь сон.

— Как ты тут оказался? — так же тихо спрашивает Тони, хотя на этаже они с Питером одни и можно хоть кричать — никто не услышит.

— Ршл прийти показаться, чтб вы ко мне не ходили, — Питер зевает и садится на кровати, растирая кулаками глаза. — Счас уйду.

— Ты… можешь остаться, — прислушавшись к себе, предлагает Тони. — Только давай под одеяло, замерзнешь.

С тех пор они спят вместе, то есть рядом, под одним одеялом, переплетясь руками и ногами. Тони больше не видит кошмаров. Питер не заикается о нарушении своих личных границ. Наоборот, начинает писать ему сообщения прямо из школы. Теперь они общаются чуть ли не двадцать четыре на семь и совершенно этим довольны. Оба.

Это ненормально.

И да, стоило бы ему об этом сказать, но Питер смотрит на Тони блестящими глазами, запускает пальцы ему в волосы, и он не может ничего с собой поделать: расплывается в улыбке и приникает к его плечу, позволяя гладить себя по голове, как большого кота и чуть ли не мурлыча.

Тони смотрит на свое отражение в зеркале и видит, что он уже почти седой. И морщины у глаз, губ и на лбу пугающе углубились: те пять “карманных” лет не оставили своего отпечатка ни на ком, кроме владельца перчатки бесконечности. То есть Тони. Но он отдал бы и больше — он бы отдал все — за то, чтобы вернуть назад полвселенной. И Питера, конечно.

В первую очередь.
Питера.

— Мистер Старк, — говорит тот чуть ли не каждый день. — Может, вы расскажите, что тут было типа пока меня тут не было? Может, вам станет легче?

И Тони рассказывает. Про то, как они с Небулой добирались до земли. Про то, как он чуть не умер от внутреннего кровотечения. Про то, как ему пришлось сказать Мэй, что Питер пропал. Про то, как Хэнк Пим предложил ему совершенно инновационную идею. Про то, как он доработал нанороботов и вселил их не просто в резервуар в своей груди, а в собственную кровь, чтобы они не дали перчатке бесконечности разрушить его тело, а дух его и так был нерушим. О том, как перчатку нашли на Земле после того как умирающий Танос переместился в камень душ вместе со всеми исчезнувшими. О том, как Тони надел ее, чтобы вернуть их всех. О том, как убил Таноса, пока тот не опомнился, переместившись из построенного для него камнем душ идеального — для него — мирка в реальность.

Рассказывает обо всем, кроме одного того момента, когда он позволил себе слабину, и позволил камню душ проникнуть в свою голову. Об этом он Питеру не расскажет никогда.

Питер слушает внимательно, вздыхает тихонько, сжимает кулаки, а потом берет лицо Тони в ладони и целомудренно касается его губ своими, шепча:

— Я с тобой, я не уйду.

Последнее время он повторяет это все чаще, несмотря на то, что на него все больше давят. Тони в курсе, что ему уже сто раз сказали все то, на что у самого Тони не хватало сил, но, что удивительно, Питер все еще рядом. Никуда не уходит. Это странно.

Иногда Тони настолько переполняет нежность и счастье от того, что Питер рядом, что он позволяет себя какие-нибудь глупости. Подхватить его на руки и улететь в облака под его счастливые визги. Поцеловать при всех его запястье или в центр ладони. Бросить все и повести его в Диснейленд или на гонки. Подарить безумно дорогую вещь со съемок “Звездных войн”, купленную на аукционе, или потащить Питера знакомиться с его любимым футболистом.

Как-то раз Тони делает нечто такое, что удивляет даже него самого.

Питер, одетый в футболку и шорты, сидит на кресле и, забыв про миску с хлопьями на коленях, внимательно следит за событиями на экране. Это какой-то фильм, ведь сериалы, которые смотрит Питер, Тони смотрит вместе с ним и, как минимум, знает актеров в лицо. Этого же актера, немного напоминающего самого Тони, он ни в одном сериале не видел, когда его напарник, кажется, играл где-то Папу Римского.

— Дауни-младший, — говорит Питер, не отвлекаясь от экрана и все же зачерпывает ложку хлопьев. — “Шерлок Холмс”, фильм старый, но я его люблю.

— Что “Дауни-младший”? — непонимающе переспрашивает Тони, опускаясь на пол у его ног. От Питера пахнет гелем для душа, принадлежащим Тони, и это непонятным образом успокаивает.

— Актера так зовут, которого ты не узнал, — поясняет Питер и касается кончиками пальцев его плеча: — Давай я на диван пересяду? Сядешь рядом.

— Мне и так хорошо, — пожимает плечами Тони, устраиваясь так, чтобы опираться спиной на сидение кресла и ногу Питера. А потом, внезапно для себя, берет его ступню в ладони и проводит вдоль ее большими пальцами.

Питер смотрит на него круглыми глазами, вцепившись в свою миску с хлопьями.

Тони чуть двигается и осторожно тянет его ногу вверх, распрямляя ее в колене. Прикасается губами к выступающей косточке щиколотки, ведет губами ниже и, добравшись до нежной кожи на своде стопы, лижет языком от пятки до аккуратных пальцев. Вылизывает не менее нежную кожу между ними, берет большой палец в рот, посасывает его, чуть прикусывает. А потом так же спокойно, как он делал все это, под не изменившимся удивленным взглядом Питера, ставит его ногу на пол.

Питер сглатывает так громко, что заглушает звук идущего фильма.

— Мистер Старк, — все же произносит он после долгой, очень долгой паузы. — Вы же еще не старый, да?

Тони смеется и чмокает его в коленку, делая вид, что заинтересован происходящим на экране.

— Наверно, вам надо… ну, для здоровья.

— Что мне надо для здоровья? — фыркает Тони.

— Женское общество, — говорит Питер, густо краснея. — Давайте я на уик-энд съезжу в гости к Доктору Стрэнджу? Я даже Небулу могу взять в качестве телохранителя… если она не нужна вам… х-м, самому. С ней меня никто не тронет!

— Не нужно, — Тони качает головой и поднимается на ноги. — Я пойду сделаю кофе, тебе принести?

— Нет, не надо, — Питер испуганно мотает головой.

Когда Тони возвращается, он уже пересел на диван, устроившись на нем вместе с ногами.

— Видел когда-нибудь, как львица вылизывает львят? — спрашивает Тони, щекоча его пятку.

Питер перехватывает его пальцы и улыбается:
— Ну, видел. На фото.

— Иногда мне хочется тоже так сделать, облизать тебя всего. И это не потому что я хочу тебя трахнуть, понимаешь?

— Что, совсем не хочешь?

Наверно, Тони выглядит таким же ошарашенным, как Питер десять минут назад. Тот же сам выглядит испуганным, будто сказал что-то не то.

— Пойду-ка я отнесу хлопья, все равно я их расхотел, — бормочет Питер, вскакивая с дивана.

— Постой, — Тони хватает его за руку и дергает на себя.

Хлопья рассыпаются по полу, моментально намокая в луже развернутого ими же кофе, но Тони с Питером этого не замечают, глядя друг на друга.

— Если тебе нравятся ролевые игры, могу побыть и львенком, — серьезно заявляет Питер и смотрит с вызовом. — Если тебя паучок не устраивает.

Тони становится так легко. Фыркнув Питеру в волосы, он обнимает его и переворачивается, подминая его под себя и сразу же сползая вниз, чтобы задрать футболку и широко и влажно лизнуть мускулистый живот. А потом посмотреть хитро на Питера и улыбнуться, ощутив в своих волосах его пальцы, легонько толкающие вниз.

Стаскивая шорты с жизнерадостно-ярким рисунком, Тони думает, что даже если это мир, построенный для него камнем души, он и дальше не против здесь оставаться.


*******

АПД №2: Тридцать один миллион секунд (на клетку "Тони выбирает Питера")
ДЖЕН, СПОЙЛЕРЫ, PG-13, постВБ, куча не моих идей, собранных мной в один фик, фиксит концовки, побочный пейринг Тони/Пеппер, варнинг: беременность
Я шиппер старкера, но тут очень захотелось написать канон, надеюсь, никого не сквикнуло "братом".
Не бечено.
В драббле есть стекло и ХЭ. Кто хочет только ангст, без соплей, то читать до звездочек)

Через неделю истекал год с их эпичной схватки с Таносом.
То есть, за пятьдесят одну неделю Тони не придумал, как все исправить. У него было восемь тысяч пятьсот девяносто два с хвостиком часа, пятьсот пятнадцать с половиной тысяч минут или практически тридцать один миллион секунд.

Тридцать один миллион секунд, за которые он не достиг ровным счетом ничего.

Это его ни капли не обнадеживало.

Завтракая и закидываясь горстью таблеток, Тони вспоминал, как, когда они летели на Титан, он попросил Питера быть таким же сознательным, как док и, если запахнет жареным или с Тони что-то случится, постараться не показываться Таносу на глаза и как-нибудь добраться до Земли.

— Вы с ума сошли, мистер Старк? — Питер тогда посмотрел на него с праведным возмущением во взгляде. — Как вы вообще могли подумать, что я вас брошу? Ни за что на свете, что хотите со мной делайте!

Тогда Тони так и не смог донести до него свою точку зрения, но потом он понял всю мудрость этого решения: лишь Питер рядом, со своей любовью к жуткой музыке, жутким фильмам и твердолобостью барана, бьющегося в закрытые ворота, заставлял Тони весь этот год выживать. Если бы не Питер, он бы в первый же месяц купил именно ту пачку снотворного, после которой бы не проснулся.

Тони все в жизни брал нахрапом, метафорически говоря, он был бегуном на короткие дистанции, пусть за свою долгую жизнь «отбегал» больше, чем иной марафонец.
Казалось бы, его отдушиной должна была стать Пеппер. Замечательная, умная, интересная, преданная Пеппер, которая знала его настолько хорошо, что могла заканчивать за него предложения. Но не тут-то было: внезапно силы жить ему давал пацан, с которым они были не согласны во всем, кроме любви к риску и крутым спортивным тачкам.

Тони уже на подходе к мастерской услышал звуки «Let me put your love into you» и усмехнулся: а говорил, что не любит AC/DC. Сплошное противоречие, а не парень.

Кажется, последнее время Питер слишком злоупотреблял разрешением Тони пользоваться мастерской в его отсутствие, нужно с ним это обсудить.

Когда Тони зашел в комнату, паучок, сидящий на столе, обернулся и улыбнулся ему:
— Ты прав, «Back in black» их лучший альбом.

— О, так, может, ты тогда еще признаешь, что «Марсианин» круче этого твоего псевдонаучного «Интерстеллара»? — вернул ему улыбку Тони, выводя на экраны результаты работы разработанного им с Питером алгоритма.

— Еще чего, — фыркнул Питер. — Какая у твоего этого «Марсианина» идея? Да и по поводу псевдонаучности: на Марсе не могло быть настолько мощной пылевой бури, там гравитация ниже нашей, плотность атмосферы тоже и…

— Давай не будем снова затевать эту дискуссию, а то я как всегда разбомблю тебя в пух и прах, — перебил его Тони, внимательно всматриваясь в формулы. Хэнк Пим был прав: при сокращении молекулярных связей освободится достаточно энергии, чтобы…

— Кто кого… Ух ты, да это же машина времени, — присвистнул Питер, заглядывая из-за его плеча. — Это так круто!

— Что-то вроде того, паучок, — вздохнул Тони. — Все бы хорошо, но это лишь теоретический расчет: даже вибраниум не выдержит подобного перемещения.

Питер склонил голову набок, задумываясь.
— Адамантий?

— Тоже вряд ли, но можно попробовать.

— Бассадиум?

Пришло время задумываться Тони. Конечно, бассадиум существовал лишь в виде одной пластинки, которая его когда-то вылечила от передозировки палладием и которую он носил в своем реакторе. Потом же, когда врачи извлекли из Тони осколки, тот запер ее в одном из самых надежно охраняемых сейфов. Но он знает, как его производить, пусть это и довольно дорого… Но он миллиардер или кто? В любом случае, цель оправдывает вложенные в нее средства. По крайней мере, эта цель.

— Паучок, а откуда ты знаешь про бассадиум? — подозрительно прищурился Тони. — Снова покопался в засекреченных данных? Попомнишь мои слова: урежу права!

— Возможно, немного… полюбопытствовал. — У этого негодяя даже хватило совести покраснеть! — Но вы же не закрыли мне доступ, значит, можно! — Оправдываясь, добавил он, строя самую умильную мордашку, которую мог.

— Ты же знаешь, меня не растопят твои «щенячьи глазки», — пробурчал Тони. — Ладно, в последний раз!

— Спасибо, — расплылся в солнечной улыбке Питер. — Я, честно, не специально.

— Ничего страшного, если ты не будешь рассказывать о том, что узнал, направо и налево, — смягчился Тони, радуясь, что Питер «случайно» не наткнулся на хранилище видеозаписей с его костюма. Нужно будет его получше спрятать, а то у паучка могут возникнуть вопросы. — Но идея стоящая, сейчас внесу изменения и запущу моделирование.

— Расчетное время окончания — два часа двадцать три минуты, сэр, — проинформировала его Пятница.

— Замечательно, — Тони потянулся, — как раз закончу съемный модуль для Роуди.

Нацепив увеличительное стекло, он включил паяльник и устроился за столом с разобранным модулем. Питер устроил с другой стороны от стола, внимательно и с интересом изучая детали и схему.

— Как твой костюм, все хорошо? — тишина в мастерской была какой-то… напряженной, поэтому Тони решил завести разговор из тех, что были ни о чем. Обычно он такое не любил, но с Питером они могли трепаться обо всем на свете просто часами. Что, собственно, и делали.

— Да, все в порядке, повреждений нет, — как-то излишне поспешно ответил погрустневший Питер. — Он прекрасный, спасибо.

— Что-то не в порядке кроме костюма? — уточнил Тони, чувствуя, что тот чем-то расстроен.

— Нет, все зашибись, — встрепенулся Питер. — Я такой крутой проект на последней школьной выставке забабахал, вы бы видели! Вообще, голографическая теория Вселенной такая интересная тема, спасибо, что подсказали, все просто попадали!

Последнее время от слов «голограмма» и «голографический» Тони передергивало.

— А с личной жизнью как? — он ощущал, что паучок что-то ему недоговаривает. Осталось только выяснить, что именно.

— Ну, не так хорошо, как у вас, но Мишель довольно милая, хоть иногда меня и пугает, — Питер выглядел так, будто проговорился, и даже побледнел. Оставалось только понять, что именно из сказанного им нужно развивать.

— Стой, — осенило Тони. — «Не так хорошо, как у меня»?

— Ну, — Питер смутился и опустил взгляд в пол, — такие вещи не принято сообщать, даже если ты в курсе.

— В курсе чего?

— Простите, я не хотел, это так получилось, — испуганно прошептал Питер, вцепившись в стол. — Полковник Роудс сказал, что вы, возможно, перестанете пытаться все исправить и смиритесь, если у вас… И я беспокоюсь, хотя должен быть рад… И мисс Поттс меня убьет, что я вам сказал… Я честно рад, но обидно немного, простите, я дурак, я не должен думать так…

— Ничего не понял, — помотал головой Тони. — Давай помедленнее и без причитаний.

— Мисс Поттс беременна.

Это было словно ушат воды.
Тони в последний момент убрал паяльник, которым чуть было не ткнул себе в ладонь, когда это услышал. Но как? Пеппер же уже давно на таблетках? Она же не хотела детей?

Да и он, правду говоря, не хотел.
Уже не хотел.
Еще не хотел.
Он совершенно запутался.
Нельзя было конструировать машину времени, чтоб вернуться и все исправить, не дать погибнуть половине вселенной, и при этом растить ребенка. Потому что вмешательство во время может дорого обойтись, как минимум тем, что в новой версии реальности этого ребенка не будет. Равносильно убийству.
Это было логично.
Но чхать Тони хотел на логику, он не хотел ребенка, потому что… уже не уберег одного.

— Откуда ты знаешь? — прошипел он, пытаясь глубоко дышать, чтобы не отгребсти паническую атаку. Те и так последнее время у него слишком часты.

— Ну, не знаю. Унюхал?

Конечно, Пятница засекла на камерах заключение врача, или положительный тест, или разговор с кем-то, с тем же врачом… Видимо, совсем недавно, иначе Пеппер бы уже сказала Тони.

— Врешь, ты ничего не можешь унюхать, ты даже выйти отсюда не можешь, ведь ты…

— Мисс Поттс подходит к мастерской, — прервала его Пятница.

— Мне пора, — забеспокоился Питер, — она не любит, когда я тут бываю, — он подскочил и практически бегом припустил к неприметной двери в углу, которая уже гостеприимно отодвинулась, ожидая его.

— Тони, — Пеппер укоризненно покачала головой. — Я же тебя просила, не рви себе душу, у тебя и так проблемы с сердцем… после всего произошедшего. Зачем ты продолжаешь обманывать себя?

— Ничего я не продолжаю, — проворчал он. — Питер очень полезен, сегодня, например, предложил использовать в нашей с Пимом установке бассадиум. Очень толковое решение, а я сразу до него не додумался.

— Замечательно, конечно, что сконструированный тобой ИскИн, — она с самого начала избегала называть Питера по имени, — умен и умеет использовать заложенную в него информацию, но ты бы додумался до этого сам парой минут спустя. Тони, пойми, я не против Пятницы или любого другого искусственного интеллекта, но не стоит его наделять внешностью и манерами мертвого… мальчика.

— Питер жив! — Тони выдернул паяльник из розетки, отметив про себя, как у него трясутся руки. — Или будет жив, — добавил он тихо.

— Тони, — Пеппер подошла совсем близко. — Ты же в курсе, что за той дверью в углу, куда всегда уходит «Питер» — кладовка? Там нет другого выхода. Ты же понимаешь, что сейчас там пусто? Что «Питер» — голограмма? Милый, ты же понимаешь?

Тони скрипнул зубами: конечно, он понимает. Он же в собственном уме. Он же сам, своими руками, собрал эту голограмму и написал для нее программу. Он предоставил архивы с видео всех вылазок Питера, со всех камер в базе, его переписку, фотографии. Все, что смог найти. Все, что помнил. Все предусмотрел. Питер получился как настоящий, он даже понемногу взрослел и менял одежду.

Ключевое слово — «как».

— Ты правда беременна? — внезапно для себя спросил он.

— Откуда ты?.. Конечно же. Пятница, — она вздохнула и переплела свои пальцы с пальцами Тони. — Да.

— Прости, — ответил он, пряча взгляд.

— За что? — Пеппер непонимающе нахмурилась, становясь от этого совсем некрасивой.

А ведь когда-то он думал, что она — самая прекрасная женщина на Земле.

— За то, что доделаю свою установку, и убью Таноса, чего бы мне это не стоило. Даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

— Тони, я думала, что ты уже понял, что у вас с Пимом ничего не получается? Даже Брюс сдался, а ты…

— Прости, — Тони поднес ее руку к губам и поцеловал запястье. — Я не могу по-другому.

Пеппер оглянулась на дверь кладовки и снова тихонько вздохнула.

— Тони, я не буду делать аборт, — прошептала она и, развернувшись, максимально широкими шагами, которые ей позволяли делать узкая юбка и высокие каблуки, пошла к выходу. Тони же остался на месте, провожая ее хрупкую фигурку взглядом.

Кажется, он в очередной раз лишился самой сильной и прекрасной женщины в его жизни.

А ведь можно бы было завести семью. Отойти от дел, конструировать новые джеты и разные шпионские примочки для Щ.И.Т.а. Воспитывать маленькую рыжую девочку или кареглазого умненького мальчика.

Он ведь именно так и собирался до того момента, когда появился Танос. И вот ведь дерьмо, полВселенной развалилось в пыль, а Тони жив-живехонек! Как бы хотелось хоть раз не заморачиваться спасением всех и вся. Какой бы из него получился симпатичный пепел! Пусть бы кто-нибудь другой не спал бы ночей. Пусть кто-нибудь другой зарабатывал себе язву и хронические мигрени, каждую гребаную секунду думая, как все исправить. Пусть бы кто-нибудь другой возвращался в прошлое и превращал бы Таноса в гору фарша. Тони бы подождал в покое и небытие. Как бы это было замечательно! Никаких страданий, никаких кошмаров, никаких панических атак, никаких алкогольных отравлений. Тишь да гладь, почему всегда он? За что он так провинился?

Теперь еще маленький Морган или маленькая хрен-выговоришь-имя — что уж тут говорить, если ее маму зовут Вирджиния — будут расти с мыслью, что их отец — мудак. И хорошо еще, если живой мудак. И хорошо еще, если они будут.

— Пятница, верни Питера, — приказал Тони, наливая себе виски.

— Мистер Старк, — услышал он тихий голос за спиной. Обернувшись, встретился с теплым взглядом паучка и улыбнулся ему.

— Если ты сейчас скажешь, что я слишком много пью, я тебя выгоню, — сказал Тони, наблюдая за тем, как Питер поджимает губы, глядя на бокал, наполненный наполовину виски и на еще часть — льдом.

— Не скажу.

— Что ж, тогда привет, карапуз. Рад тебя видеть.

*** (Дальше ХЭ)

В мастерской оглушительно ревела «Highway to Hell», а Питер ждал его по своему обыкновению сидя на столе.

— Я смотрю, что, наконец-то, привил тебе вкус к нормальной музыке? — Хмыкнул Тони, опираясь на косяк.

Композиция стихла, и Питер спрыгнул на пол, приземлившись с легким шумом, и ничего не сказал.

Тони обошел его по дуге и плюхнулся на диван. Он даже не знал, зачем пошел в мастерскую: пока они не добудут достаточно бассадиума, единственное, что он мог — это ждать. Конечно, у него всегда было полно дел, но он не мог думать ни о чем другом.

Зазвенел телефон, Тони с удивлением увидел имя звонящего и, приложив палец к губам в жесте молчания для подошедшего Питера — кстати, странно выглядящего сегодня, настройки, что ли, сбоят? — принял вызов.

— Привет, старина, — сказал он Брюсу. — Давно не созванивались.

— Да, Тони, давай опустим все расшаркивания, — голос дока был счастливым донельзя. — Помнишь я тебе рассказывал про карманную вселенную, куда попали все, кто тогда рассыпался? Камни не могли их уничтожить, я знал! Я был уверен!

Тони прекрасно помнил, как Брюс несколько месяцев носился с какими-то выкладками, анализами оставшегося ото всех пепла и какими-то дикими теориями, совершенно неправдоподобными с точки зрения науки и элементарной логики. Тони тогда даже подумал, что Брюс совсем с катушек слетел.

— Тони, включи телевизор, — продолжил тот тем временем, прежде чем положить трубку.

— Я… уже, — медленно протянул ошарашенный Тони, перед которым Пятница вывела на голографические экраны сразу несколько тв-каналов и записей с камер видеонаблюдения, на которых из окруженных оранжевыми искрами порталов выходили люди. Из очень знакомых порталов. Из порталов гребаного Стрэнджа!

Телефон звякнул, сигнализируя о сообщении. Тони буквально кинул взгляд на экран и удивленно округлил глаза: от «брата по бородкам» пришло фото перчатки Таноса с разбитыми камнями бесконечности.

«Прости, так нужно было. Я не мог позволить тебе умереть, иначе мы с Паркером бы никогда не выбрались, это его убило бы», — гласило сообщение.

— Черт, — зашипел Тони, поднимая глаза на голограмму паучка. Все же как живой получился, на самом деле. — Пятница, деактивировать… — Он хотел сказать «Питера», но язык не повернулся, — модуль «PP».

Пришло время найти настоящего Питера.

— Прости, парень, ничего личного, — улыбнулся Тони растерянному ИскИну и попытался пройти сквозь него, но с размаха врезался в совершенно материальное тело.

— Эээ, привет, — Питер сглотнул слюну, — я просто не знал, как вам сказать, что я как бы здесь. Вы же не думали, что я вас и правда бросил?

Слева закололо, и Тони не сполз на пол только потому что его уверенно держали сильные руки. Перед глазами все плыло, сердце колотилось как сумасшедшее, воздуха не хватало.

— Блин, именно этого я и боялся.

Тони почувствовал, как его подхватывают под спиной и коленями и кладут на что-то мягкое.

— Мистер Паркер, карманы, — подсказала Пятница, и вскоре язык обожгло холодком. Перед глазами стало проясняться, сердце уже не собиралось выскочить из груди.

— У тебя кровь, — прохрипел Тони, заметив, как по футболке Питера расплывается красное пятно.

— Наверное, швы разошлись, — тот, кажется, только сейчас обратил на это внимание. — Доктор меня заштопал, прежде чем отправить сюда. Милая голограмма, кстати.

— Кстати, тебе надо к врачу, — проигнорировал Тони его последнее высказывание.

— Вам тоже, — закатил глаза Питер. — А со мной все будет в порядке, на мне все быстро заживает. Что у вас нового?

Тони хмыкнул: вот так возьми и расскажи, что за год случилось.

— Я практически доделал машину времени, — он с усилием сел, давая возможность Питеру присесть рядом. — А еще у тебя, кажется, будет брат.

Концепцию «стоит ли считать Питера сыном» он решил обдумать позже.
Как помириться с Пеппер — тоже.

— Это же здорово, — Питер просиял и осторожно прижал его к себе.

Тони впервые в своей жизни ощутил, что категорически и безоговорочно счастлив.




***********
БОЛЬШОЕ КОСМИЧЕСКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ (на клетку "Питер зовет Старка Тони"), слеш, PG-13, пропущенная сцена

Звезды за стеклом сияют так ярко, что болят глаза. Они движутся с огромной скоростью, а звезды будто бы остаются на своих местах. Как в детстве: пока смотришь на облако, кажется, что оно не движется. На самом деле все дело в изменившейся системе отсчета. Так и здесь. Еще утром у Тони были собственные интересы, разработки, Пеппер, внезапная мысль о детях. Сейчас же он понимает, что не существует его проблем, проблем Питера, проблем Стрэнджа, есть только одна, большая проблема. Всей Вселенной.

Начало координат переместилось. Теперь мир выглядит совершенно по-другому, стоило посмотреть на него через стеклянную крышу — если ее можно так назвать — присвоенного ими космического корабля.

Казалось бы, на фоне глобальности ждущей их задачи должны померкнуть все другие беды и заботы, но нет, так это не работает. Тони волнуется за тех, кто остался на Земле. Надеется, что кто-то все же позвонил Роджерсу, потому что он только начал вызов, когда все вокруг закрутилось и стало не до этого… Вижена он, как не уговаривает себя, воспринимает своим детищем, и не может за него не волноваться. И за Ванду заодно, и за Наташу. Пеппер. Роуди. Хэппи. Брюса. Сэма. За всех, кто остался далеко позади и за тех, кто рядом.

Кстати, о них.

Тони мысленно дает себе пинка за то, что разнюнился, и осматривается по сторонам. Стрэнджа и его сводящий с ума плащ — одежда не должна обладать собственным разумом! — нигде не видно, зато паучок мнется рядом, как и всегда, когда хочет что-то сказать, но не знает — как.

Тони видел лицо Питера, когда в шуточной форме, но совершенно серьезно посвятил того в Мстители. Возможно, не стоило этого делать: парень так побледнел, что на его лице появились веснушки, которых в обычном состоянии на нем заметно не было. Он быстро справился с собой, но Тони видел, как он встряхнулся, стал серьезнее, внимательнее и собраннее.

Удивительно, но его присутствие успокаивает. Питер сильный, Тони бы не признался даже под пытками, но сила духа этого несгибаемого парня не раз заставляла Тони подниматься с колен в тех случаях, когда единственное, чего хотелось — это упасть и никогда не вставать. Он уже и не помнит времена, когда Питера рядом не было и приходилось искать силы внутри себя на то же самое. Что ж, Тони всегда поднимался для себя, но для других это делать, стоит признать, гораздо приятнее.

Они молчат и смотрят на звезды.

— Очень красиво, мистер Старк, — Питер нарушает тишину, и его восхищенный голос звенит, отражаясь от высокотехнологичных материалов корабля. — Как в «Звездных войнах», но намного круче.

Тони фыркает: конечно, «Звездные войны» по нынешним временам — мерило всего, образец, так сказать. Он хочет что-то съязвить, но в глазах Питера отражаются эти блядские звезды, и злые, острые слова попросту застревают в горле. Ведь они могут оказаться тем, что он скажет последним в своей жизни. Или… не в своей жизни. Обидно будет, если вместо жизненной мудрости последним, что он изречет, будет какая-то ироничная чепуха насчет задротства Питера и его чрезмерной любви к определенной франшизе.

Хотя, наверное, именно так бы и стоило поступить…

— Ты же понимаешь, паучок, что это не Большое Космическое Приключение? — Тони выделяет каждое слово, будто это что-то Несомненно Важное.

— Нет, — хмурится Питер. — То есть да, конечно, вы не думайте, что я не понимаю… масштабов.

Тони видит, что все-то тот понимает, и дает себе несколько минут расслабиться: не хватало ему только едва выросшего из подгузников супергероя, который будет, будто бессмертный, пытаться объять необъятное. Слава великой утренней кофеварке, Питер в этом отношении всегда был весьма здравомыслящим парнем.

— Кстати, насчет этого. Есть у меня одна просьба. К вам, — говорит Питер. Финально так говорит, будто ставит точку. Вроде как «мне все равно, как вы это сделаете». Тони это, с одной стороны, нравится: парень явно знает, что хочет. С другой стороны, это пугает: в этой «точке» чудится Тони принятая, обдуманная безысходность.

— Эй, ты это брось, — он хлопает Питера по плечу, стараясь выглядеть как можно спокойнее и жизнерадостнее. — Пока я руковожу этим цирком, с тобой ничего не случится.

— Ага, — Питер соглашается настолько быстро и торопливо, что тянет укоризненно покачать головой, как его отец, когда не очень-то верил в то, что ему пытался рассказать маленький Тони. — Это само собой, но если вдруг…

Тони смотрит выжидательно, потому что «если вдруг» еще никто не отменял. Можно даже сказать, что вероятность хоть какого-то «если вдруг» стремится к ста процентам.

— Так, сейчас, — Питер несколько раз выдыхает и подпрыгивает на месте, будто перед прыжком с вышки.

Давно уже Тони не бывал настолько заинтригован, как в этот момент. Он выжидает, подбадривает улыбкой, заранее настраиваясь на то, что сейчас услышит что-то неважное в «обычной» жизни. Он по своему опыту знает, что, когда «если вдруг» внезапно превращается в «скорее всего», в голову лезет сплошная ерунда, как та самая шаурма, которая по итогу не стоила того, чтобы тратить на мысли о ней такие драгоценные последние секунды.

— Я еще никого никогда не целовал, — растерянно разводит руками все же собравшийся с силами Питер.

Их общий IQ приближается, а то и переваливает за 400, но оба молчат, будто не слышали того, что только что прозвучало, будто бы не понимают, что сейчас должно произойти.

Тони хочется рассмеяться и сказать, что он безумно рад, что Питер осчастливил его этим знанием, и что, когда они вернутся, они соберут самую крутую, потрясную и, как там еще любит изъясняться Питер, очешуенную тусу, на которой тот перецелует самых сексапильных девчонок, которых Тони сможет для него найти. Но на другую чашу весов ложится то самое «если вдруг» и внезапно перетягивает всех гипотетических девочек с их не менее гипотетическими поцелуями, причем с большим перевесом.

С самого начала, как они оказались на этом корабле, Тони преследует чувство, что это не очередная веселая вылазка, что тут все серьезно. Они имеют реальные шансы не вернуться с Титана, и интуиция бьет во все колокола: зря, зря вы туда летите, разворачивайтесь! Но у них всего один шанс, и Тони собирается им воспользоваться. А рядом с ним — семнадцатилетний нецелованный парень, который смотрит на него с такой трогательной надеждой во взгляде, что Тони не может отказать.

— Э-м-м, ок. Окей, — Тони нервничает, будто это не у Питера сейчас будет первый поцелуй, а у него самого. — Ну, не к Стрэнджу же тебя посылать… Хотя напомни мне заняться твоим… образованием в этой сфере, когда вернемся домой. Где это видано, в семнадцать-то лет и никого так и не…

— Мистер Старк, вы не могли бы немного помолчать, — прерывает его Питер и делает небольшой шажок, становясь вплотную.

Впервые Тони замечает, что они теперь одного роста. Они стоят практически нос к носу, и ему замечательно видно каждую внезапную веснушку — от звездного света они вылезли, что ли? — каждую морщинку, которых у Питера в его возрасте вообще не должно быть.

— Тони, — поправляет его тот, — раз мы с тобой собираемся перейти на новый уровень близости, я хотел бы, чтоб ты перестал ломать язык этим твоим «мистером Старком, сэром», как какой-нибудь Добби, серьезно?

Упоминание трагически погибшего домовика не придает атмосфере интимности, и Тони смотрит, как дергается кадык — Питер сглатывает, кивает и кладет свои ладони ему на плечи. Это по-идиотски, но Тони не знает, куда девать руки: обычно это он тот, кто их распускает, но Питер не девушка, чтобы обнимать его за талию и гладить по бедру. Да и продолжения не планируется, поэтому он просто оставляет их висеть вдоль тела, надеясь, что разберется в процессе.

От Питера тонко пахнет разогретым металлом, и это первое, что улавливает Тони во всей какофонии запахов вокруг. Уцепившись за знакомый запах (все же это восемнадцатый вариант костюма, и вместе они провели настолько много времени, что запах металлизированного кевлара уже практически родной), он удерживает себя от того, чтобы податься вперед и поцеловать Питера первым. Тот же сказал «я никого никогда не целовал», а не «я никогда не целовался» или «меня никто никогда не целовал», и Тони знает, что он не с потолка взял эту формулировку. И сначала все идет хорошо, Питер наклоняется к нему, теплое дыхание уже чувствуется на губах, когда он отстраняется и резко выдыхает через нос.

— Тони, — он сам выглядит удивленным тем, что называет его так. — Не мог бы ты закрыть глаза?

Рассмеявшись, Тони послушно зажмуривается и чуть приподнимает лицо, все никак не в состоянии перестать улыбаться. Губы пересыхают, и он облизывает их, чем вызывает еще один резкий выдох недалеко от себя.

В последний момент в голове мелькает мысль, что где-то недалеко ходит Стрэндж, и будет весьма неловко, если он их застанет за этим занятием. Но с ним паучок с его чутьем, хотелось бы верить, что он не отключится от восторга настолько, чтобы не заметить приближение мага или его разумной одежки. Эх, сунуть бы ее в анализатор…

Вторая попытка оказывается намного удачнее: он чувствует прикосновение губ к своим, сначала несмелое, потом все более уверенное, пока без языка, но приятное. Пальцы впиваются в плечи, это немного отрезвляет, и Тони уже совершенно обдуманно приоткрывает рот, намекая на большее. Питер сразу же этим пользуется, чуть прихватывая нижнюю губу зубами, проводя языком по ней, а потом прижимаясь своим ртом к его.

Наверно, именно так целуются подростки или актеры в романтических фильмах: они наверняка сбоку выглядят достаточно эстетично, когда как Тони всегда считал, что если окружающих не тошнит от вашего поцелуя, значит, он получился так себе. Поэтому он запускает пальцы в густые вихры на затылке Питера и уверенно раздвигает своим языком его зубы, показывая, как надо, и с удивлением понимая, что Питер не сдает позиций, играет с ним языком и стонет в рот, прижимаясь всем телом.

Отстранившись глотнуть воздуха, Тони обнаруживает, что крепко прижимает его к себе за затылок и талию, а чужие ладони гладят его по спине под курткой. Думать ему долго не дают: поняв систему, Питер повторяет его действия, лаская губы, зубы и язык, иногда чуть покусывая и посасывая. И это не должно быть так хорошо! Это у паучка должны слабеть колени, а не у Тони! Это Питер должен в его объятьях превращаться в желе, а не наоборот! Впрочем, судя по тем звукам, которые издает Питер, ладно, они оба, тут у них сейчас будет два желе.

Приводит Тони в себя рука Питера у него на ягодице.

— Я так понимаю, от «я никого не целовал» ты решил перейти к более серьезным вещам? — хмыкает Тони насмешливо.

— Ой, — Питер недоуменно моргает и убирает руку. — Мистер Старк, я не…

Все бы хорошо, но что ладони Тони делают на его заднице? Очень приятной, упругой и замечательно округлой, кстати…

Питер медленно, но верно заливается краской, а Тони, пользуясь его замешательством, делает шаг назад, прячет руки в карманы, и даже не делает замечания насчет имени.

Возможно, только возможно, сейчас ему лучше побыть «мистером Старком».

— В одном я уверен, это было незабываемо, — скрывая улыбкой неловкость, произносит он.

— В точку, — подтверждает Питер, опуская взгляд и, как в каких-то заштампованных молодежных комедиях, касается кончиками пальцев губ, ярких от прилива крови. — Лучшего и желать нельзя. Спасибо.

— Я бы сказал «обращайся», но, пожалуй, не стоит, — Тони все еще неловко, но один этот поцелуй стоил множества других, и поэтому он ни капли не жалеет.

Питер идет красными пятнами и часто-часто моргает, из чего он делает вывод, что сказал что-то не то.

— Питер, — Тони останавливает его, когда тот уже разворачивается, чтобы уйти. — Я не позволю ничему с тобой случиться.

— Я знаю, — Питер не поворачивается.



*****************
Продолжаю закрывать клетки бинго.

Не уходи никогда,

СПОЙЛЕРНО К ВБ, пояснение к драбблу

Бессюжетный драббл, где все уползли. Старк и те, кто участвовал в откате во времени вселенной, убили Таноса, и все помнят, остальные или не помнят ничего, или помнят частично.
Откат на самое начало, вплоть до появления корабля Таноса в небе.

На клетку "упоминание Пеппер", но вовсе не о ней. Фиксит ВБ.

Что-то случилось. Питер чувствует это так ярко, будто он все это пережил и сейчас по какой-то причине не помнит. После экскурсии в автобусе ему неспокойно, но паучье чутье молчит, и это кажется неестественным. Питер давит в себе желание вскочить на ноги и метаться по салону, игнорирует вопросительный взгляд Нэда, с трудом сдерживается, чтобы не позвонить мистеру Старку и уточнить, что случилось.

Паучье чутье все еще молчит. Сердце Питера беспричинно колотится, но ничего не происходит. Нэд уже выглядит откровенно встревоженным, он дергает Питера на себя и шипит на ухо:
— В чем дело?

— Я не понимаю, — беспомощно шепчет Питер в ответ. — Мне как-то не по себе, но не так, как когда кому-то грозит опасность. Я смотаюсь к мистеру Старку вместо урока, прикроешь меня?

— Куда я денусь, — вздыхает Нэд и сжимает на мгновение его плечо. — Как всегда.

Они уже в выпускном классе, и Питер не представляет, что будет делать без него, когда поступит в колледж. Он замечательный друг, а вот Питер — не очень, вечно подводит Нэда по мелочам: то задержится из-за ограбления, то уснет на лабораторной, то не найдет времени на общий проект. Хорошо иметь таких преданных друзей.

Уже на подъезде к школе Питер замечает за поворотом оранжевую Audi R8, и не сомневается в том, что это машина мистера Старка — больше никому в этом районе не придет в голову разъезжать на настолько дорогой, яркой и пафосной спортивной тачке. Будто бы в подтверждение этой его мысли звонит телефон: на суперсовременном гнущемся экране — подарке Старка, которого Питер немного задолбал вечно недоступным из-за очередной поломки телефоном — высвечивается ехидно усмехающееся лицо мистера Старка.

Вот ведь снова поменял фотографию! Как он это делает?

Питер оглядывается по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, прижимает телефон к уху.

— Паучок, есть дело. Как насчет прогулять школу?

Он хочет сказать, что именно это собирался сделать, но прикусывает язык: не так часто ему предлагает подобное сам Старк, обычно он очень негативно относится к тому, что Питер пропускает занятия, и нужно событие, как минимум, мирового масштаба, чтобы он дал разрешение на нечто подобное.

Шепнув Нэду «Старк тут», Питер смешивается с толпой и незамеченным умудряется выбраться за территорию школы и юркнуть в машину. Устроившись на сидении рядом с мистером Старком, он здоровается и всматривается в его лицо. Питер может поклясться, что у того дрожит нижняя губа и смотрит он так, будто не видел никаких «членистоногих супергероев», как он любит выражаться, как минимум вечность.

— У нас тут небольшой праздник нарисовался, — голос у мистера Старка более хриплый, чем обычно. — Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

— Праздник? — растерянно переспрашивает Питер. — Так рано? А повод?

В салоне пахнет краской для волос, уж этот запах он узнает из тысячи: после смерти дяди тетя очень быстро начала седеть и красить волосы. Но мистер Старк выглядит как обычно, хотя запах исходит именно от него. Может быть, это от мисс Поттс? Он вполне мог ее обнять перед тем как поехать за Питером.

— Х-м-м, — мистер Старк смотрит на него все тем же тоскливым взглядом, но на лице у него уже нет того растерянного выражения, замеченного Питером в самом начале. — Можно считать, воссоединение Мстителей.

Непонятно, почему это не могло подождать до вечера, да и пару дней назад о этом самом «воссоединении» не было и слова, даже звука. Теперь Питер уверен, что мистер Старк чего-то ему недоговаривает. Пока они едут на базу, он то и дело чувствует на себе чужой взгляд, хотя стоит обернуться и окажется, что это не так. А еще Старк приехал за Питером сам, хотя мог бы послать водителя или Хэппи, это тоже настораживает.

О никаком воссоединении речи не идет, как оказывается. Когда они входят в одну из самых больших комнат отдыха, все присутствующие там будто поделены на две части, между которыми есть негласная граница. В комнате огромное количество смутно знакомых людей. Некоторых из них, например, капитана Америку или вон того мужчину с металлической рукой он видел в Германии. Ну, и кто же не знает Тора или Доктора Беннера? Еще Питер, кажется, замечает енота и зеленокожую девушку. А вот этот странно одетый мужчина в красном плаще будто бы его давний знакомый, имя которого Питер никак не может вспомнить.

— Развлекайся, карапуз, — говорит мистер Старк и, Питер не верит, но это действительно происходит, на пару секунд сжимает его ладонь в своей и быстрым шагом направляется к мисс Поттс, устроившейся на диване между полковником Роудсом и темнокожим мужчиной помоложе, которого Питер точно уже где-то видел.

— Что ж, здравствуй, — вырывает Питера из размышлений тот самый странно одетый человек, протянув ему руку. — Доктор Стрэндж.

— Ну, если мы по псевдонимам, то Человек-паук, — смущенно бормочет Питер и несмело отвечает на широкую улыбку нового знакомого.

***

Проходит много часов, прежде чем все начинают расходиться. Первичное разделение на две части со временем стирается. Енот, которого зовут Ракета, таскается хвостом за Тором, и не обижается, когда тот зовет его кроликом. Постоянно улыбающийся круглолицый парень, тезка Питера, с дебильной улыбкой ходит по пятам за той самой зеленокожей девушкой, сразу замеченной Питером в толпе. В углу рубится в игрушку на планшете нечто, похожее на деревянного мальчика. Они с Питером перекидываются парой одинаковых фраз («я есть Грут» — «я есть Питер»), но беседа явно не ладится: Грут закатывает глаза, зло бурчит «я есть Грут» и снова утыкается в планшет. Вижен просто сияет и рядом с ним симпатичная рыжая девушка, с которой Питер не успел познакомиться в горячке той битвы в аэропорту. Их все поздравляют с помолвкой, и он за них рад, хотя немного не понимает, почему это всех так радует.

Питер чувствовал бы себя лишним, если бы не постоянное ощущение, что мистер Старк рядом. Тот, кажется, постоянно маячит где-то в шаге-двух рядом, и даже если отходит, то выглядит так, будто делает это усилием воли.

В конце концов все расходятся по выделенным им комнатам, некоторые уходят парами и по трое, одной из последних уходит мисс Поттс, поцеловав мистера Старка в лоб и прошептав ему, что она его ждет в спальне. Вряд ли это кто-то услышал, кроме Питера, и того мучает совесть, что он все никак не соберется домой, ведь очевидно, что ему уже пора. Они остаются втроем с мистером Старком и Доктором Стрэнджем. Те беззлобно переругиваются, оттачивая друг на друге все новые и новые грани сарказма, но при этом атмосфера удивительно теплая.

— Питер у нас любитель «старых»… — мистер Старк с ироничной улыбкой изображает кавычки, — фильмов.

— Правда? — без издевки интересуется Стрэндж. — Например?

Сначала растерявшись, Питер рассказывает в лицах недавно просмотренного «Чужого», и их это явно забавляет, поэтому он еще рассказывает про чуть менее старого «Хищника», вызывая добродушный смех своих слушателей. Питер фыркает на это и картинно обижается, а потом они все сходятся на любви к «Терминатору», все части которого обсуждают еще около получаса, пока Стрэндж не скрывается в круге оранжевых искр, пообещав зайти как-нибудь в гости еще и спрятав в карман платиновую визитку мистера Старка.

— Что ж, это был хороший день, — улыбается тот, и Питер замечает, что отросшая за полдня щетина совершенно седая, а запах краски так и не выветрился.

Что же должно было случиться, чтобы буквально за ночь поседеть?

— Мистер Старк, — Питер знает, что тот расскажет ему все, когда расскажет, и вряд ли можно на это как-то повлиять, но безумно интересно, что случилось. — Я понимаю, что вы, наверно, хотите провести время с мисс Поттс, но я не хочу уходить. Мистер Старк, пожалуйста… — Питер замолкает, не договорив свою просьбу остаться хотя бы на полчаса, потому что с мистером Старком творится что-то странное: он каменеет, не моргает, взгляд его стекленеет. — Я что-то не так сказал? Нет же ничего страшного, что я не хочу уходить? Сэр? — Питер смотрит на мистера Старка растерянно. Такое ощущение, что тот еле-еле сдерживает слезы. — Простите, — «если я что-то не то делаю» застревает в горле, потому что по щекам Старка текут слезы. Настоящие, мокрые слезы. Они скатываются по щекам и собираются на подбородке в одну большую каплю.

— Ты все так сказал, — говорит он безжизненным тоном. — Именно так все и сказал.

Не зная, что будет правильным в этой ситуации, Питер делает то, что подсказывает ему сердце — обнимает мистера Старка и прижимает к себе.

— Простите, — еще раз шепчет он, на этот раз — на грани слышимости.

— Ничего, я просто старый сентиментальный идиот, — улыбается ему мистер Старк, вытирая щеку тыльной стороной ладони. — И да, ты можешь остаться. Я даже настаиваю, чтобы ты никогда… не уходил.

Питер прижимается сильнее и больше ничего не спрашивает.

Он все понимает без слов.

И неспойдерную мимимишную картиночку, чтоб "сердце успокоилось":